Эйтор почувствовал, что его лицо заливает краска стыда и, чтобы перевести разговор на другое, пробормотал скороговоркой:
– Ладно-ладно, все. Больше не буду. Давайте лучше решим, когда мы уже поедем…
И рассмеялся, а вместе с ним и все остальные. Смех освежил их и помог сбросить нависшие над ними, под стать серым облакам, мысли о том, что как они могли так заблуждаться всю жизнь? И почему они не понимали множества удивительных фактов и феноменов, окружающих их со всех сторон и буквально бросающихся в глаза? Фактов, которые стали неумолимо выстраиваться для них в единую логическую и последовательную цепь.
– Как же часто силы небесные дают нам знать о том, что их присутствие в мире никуда не делось!
Эту мысль, общую в тот момент для всех, выразил Эйтор.
– Какие мы слепые были… Да скорее всего, такими и остались… Ведь все эти откровения, о которых мы так долго разговаривали, они… они такие неустойчивые. У меня сейчас такое чувство, что я вот-вот забуду все. Забуду, как забыл те сказки, которые в детстве рассказывала мне мама перед сном. А ведь те сказки были по-настоящему реальными для меня…
Глеб в тот момент испытывал такое же чувство – оно было похоже на те ощущения, когда мы, просыпаясь, пытаемся запомнить сон, который только что видели. Но сон этот, еще секунду назад такой реальный и осязаемый, с множеством разнохарактерных персонажей, с цельным и завершенным сюжетом, начинает неудержимо ускользать, стремительно и безвозвратно улетая в неизвестные космические дали. И точно так же все философские постижения неостановимо испарялись прямо на глазах, вытесняясь неумолимо наступавшей материальной реальностью.
В тот момент каждый из них, погрузившись в себя, с удивлением и сожалением наблюдал за тем, как его «постижения» исчезают в глубинах сознания.
Глеб стоял, пытаясь осознать все произошедшее с ним, и мысли и идеи его, до этого хаотически метавшиеся в разные стороны, неожиданно перестали прыгать, а выстроились в стройные шеренги и зашагали по широкой дороге. И умозаключения его были примерно следующие.
Для того чтобы выстроить в уме некие связные онтологические концепции, да еще и пытаться их более-менее последовательно изложить, необходима внутренняя готовность. Под готовностью вовсе не имеется в виду необходимость получения философского или иного гуманитарного образования, нет. Любые, пусть даже самые сложные философские и религиозные концепции могут быть изложены практически любым человеком при минимальной образовательной подготовке.
