– Это как так? – спросил Эйтор. – Я думал…
Тот засмеялся:
– Обет монашеский-то я не людям, а Всевышнему давал, потому люди не могут с меня этот обет снять. А те обещания, которые я Богу даю, назад уже не забираю. И он меня не оставит силой своей…
Вскоре он сошел с поезда на одной из маленьких полустанков Северной железной дороги. Таким он им и запомнился – воин всевышнего света с гордо выпрямленной спиной, воинственно выпяченной вперед бородой и яростным блеском решимости в глазах.
Маленький полустанок встретил их сильнейшей грозой и проливным дождем. Холодные струи воды яростно хлестали по железнодорожной насыпи и, слившись в большие бурные ручьи, несли бешено крутящиеся в потоке сухие травинки, прошлогодние листья и мелкий мусор.
Они пережидали непогоду в дальнем углу комнаты бревенчатого домика, заменявшего железнодорожную станцию. Их лица время от времени освещались белым светом вспыхивающих молний. Ревущий треск громовых раскатов раздавался, казалось, прямо над ними. Большие белые градины с дробным барабанным звуком колотили по крытой железом крыше.
Глеб и Ника стояли спиной к единственному окну. Ника вполголоса сказала:
– Что-то нас не встречают…
– А ты знаешь, кто должен приехать? – Глеб в очередной раз поразился ее бесшабашности – казалось, ее нисколько не беспокоит неопределенность ситуации.
– Я ж говорила, – Ника взяла Глеба за руку. – Нас должен был встретить один человек, я его не знаю лично, но вроде бы он из местных.
– Может, нам пойти и поискать его?
– Где ж ты его найдешь? – возразила Ника. – Лучше уж тут. Здесь, по крайней мере, сухо.
– Огнь небесный, – вздохнул Эйтор. – Надо ждать, пока закончится вся эта катавасия. Ну куда идти в такой дождь…
Через полчаса ливень утих, оставив после себя лишь дождь, падавший редкими крупными каплями. Они вышли на улицу и с наслаждением вдохнули плотный послегрозовой воздух.
Глеб произнес задумчиво:
– Вот и еще одно звено в нашей цепи событий… Этот священник Алексей. Он рассказал нам то, до чего мы сами бы никогда не додумались… Я, конечно, не со всеми его идеями согласен, но…
– Да-а-а… – протянула Ника. – Вот и он тоже знает что-то про смерть Иисуса… он чувствует его так, как, может, мало кто способен.
Из ее глаз потекли слезы, которые она поспешно принялась вытирать маленьким кружевным носовым платочком.
– Да ладно тебе, Ника, очень уж ты чувствительная, – неуклюже попытался утешить ее Эйтор, – эти все истории когда случились-то… две тыщи лет уже прошло.
