«Не съедят, – с облегчением подумал Лаврушин. – В зоопарк посадят», – с ужасом понял он.
Через некоторое время хромой с какой-то торжественной медлительностью поднялся, оглядел своих товарищей и под одобрительный свист направился к люку.
Очки он так и не снял. Он притащил объемный цилиндр на треноге и аккуратно поставил его у костра.
Цилиндр начал светиться розовым светом. Хромой обхватил его четырьмя руками, выражение лица стало блаженно. Цилиндр стал светиться послабее. Вслед за хромым к нему приложились остальные.
После этого Лаврушин ощутил, как мысли четвероруких становятся вязкими, текут медленнее, начинают путаться.
Пришельцы лениво пересвистывались. Но через несколько минут встрепенулись и стали подталкивать к звездолету длинного. Им все же удалось его уговорить. Он вынес предмет, похожий на гармошку, если бы ее можно было раздувать с четырех сторон. Он стал ее мять, от чего по лесу понеслись звуки, будто кошка орет в водосточной трубе. Длинный задумчиво засвистел, его друзья вторили ему.
Но эта идиллия продолжалась недолго. На поляну хлынул поток яркого красного света. «Чебурашки» повыскакивали и испуганно заметались по поляне.
Восьмилап поднял, морду и протяжно засвистел, с тоской и отчаянием.
На поляну неторопливо снижался звездолет, как две капли воды похожий на тот, что стоял на поляне, но ярко-красный, с желтыми полосами поперек. Поняв, что деваться некуда, четверорукие сгрудились в центре поляны и начали терпеливо ждать.
Люк новой «банки» отполз в сторону. На поляну спустились трое четвероруков. Они были одеты в золотые комбинезоны с серебряными иероглифами на рукавах и плечах. Они походили больше не на Чебурашек, а на сфинксов – из-за сурового выражения лиц.
Главный степенно приблизился к «Чебурашкам» и строго-назидательно засвистел. «Чебурашки», перебивая друг друга, что-то отвечали растерянным и затравленным свистом.
Прибывшие сняли с шеста сначала Степана, а потом – Лаврушина. Распороли сеть. Больше земляне их не волновали.
Друзья не могли несколько минут подняться. Мышцы затекли. Но постепенно кровь начинала пульсировать по жилам. Едва почувствовав, что в состоянии двигаться, они, держась друг за друга, бросились в чащу…
***
– Только скажи, что это была галлюцинация и я обычный любитель аномалыщины, – угрожающе произнес Лаврушин.
Друзья сидели на берегу реки. Лаврушина продолжала бить нервная дрожь.
– Не скажу… Но как это все объяснимо? – Степан отхлебнул коньяка из плоской фляжки. Там оставалось еще пара глотков.
