десяти.
Расторопный Кузьма уже спешил к столу с
полным подносом.
- Всё как вы любите, - говорил он, расставляя
тарелки с закусками. - Балычок, рыжики солёные.
огурчики… А вот и селёдочка с картошечкой
горячей. Знатоки говорят-с она у нас не хуже, чем у
Николая Павловича Малютина.
- Скажи-ка, братец, часто у вас бывают Бык,
Курносый, Кацман? - поинтересовался Алексей.
- Быка, опосля мордобоя с битьём посуды,
хозяин-с запретили пускать. Он теперь в «Мире»
ошивается. Михал Абрамыч давненько не
заглядывали-с, а Лёха Курносый почти каждый
вечер.
- Рассказывал, что-нибудь любопытное? -
продолжал расспросы Алексей.
- Он завсегда много болтает - о бабах, у кого и
сколько в карты выиграл.
- Меня не это интересует. О малютинском
Удалом говорил?
126
- Было дело-с. Сидел он позавчера с
наездниками Марковым и Королёвым. Водочки
заказали, икорки парной…
- Кузьма, ты про Удалого давай.
- Вот Курносый и говорит - Удалого теперь в
Вене искать надо. Граф какой-то австрийский на
него глаз положил, попросил Портаненко пособить,
а тот и прислал за жеребцом из Харькова «жоржей».
Когда вышли из «Перепутья» Лавровский
сказал:
- Зайду я сейчас на Башиловку к Ильюшину.
Ты со мной?
- Нет. Лёша. Сегодня ведь Татьянин день, мы с
однокурсниками встречаемся… Но немного
времени в запасе имеется, поэтому заскочу в «Мир».
Хочу с Быком пообщаться.
- Ты поосторожней с этой образиной. Он
силён как бык - оттого так и прозвали.
- А он меня уважает.
- С чего вдруг такая честь?
- Да я ему как-то морду от души начистил,
зато в участок сдавать не стал.
- Тогда понятно. Заодно и Ломоносова
расспроси.
Ломоносов, человек без определённых
занятий, постоянно проживающий в «Мире», был
давнем «агентом» Алексея и иногда снабжал его
интереснейшими сведениями.
- Ты только поуважительней с ним, -
напутствовал Алексей товарища. - От меня привет
127
передай, называй не Ломоносовым, а Василием
Тимофеевичем. Пивом угости.
Глава 13
«Андел мой»
- Здравствуйте, Василий Петрович.
Невысокий, очень широкоплечий мужчина,
судя по всему обладавший большой физической
силой, приветливо улыбнулся:
- Здравствуй, андел мой.
Василий Петрович Ильюшин ко всем, без
исключения, обращался только на «ты» и через
слово, всегда добавлял «ангел мой». При том
