жандармов. Только офицер резерва - как-то не
солидно. Будешь помощником начальника
управления.
В столовой, под присмотром околоточного,
сидела вдова Пояркова - молодая стройная шатенка
с яркими, сочными губами и высокой грудью.
Отпустив околоточного, Муравьёв обратился к ней:
87
- Ну, что Таня, сколько верёвочке не виться, а
конец будет. Предупреждал я тебя по-хорошему - не
послушала.
- Какой ужас! - всхлипнув, запричитала
женщина. - Не виноватая я. Это всё Тимофей.
- Да, да, - сочувственно кивал Муравьёв. - И
Фильку с лошадью приютить на день-другой он
попросил. И квартиранта Горицветова привёл.
- Он!- снова всхлипнула Пояркова. - Я велела
Тимофею сходить с паспортом в участок, прописать
жильца, как и положено. А он, подлец проклятый,
обманул меня…Что же, ваше высокоблагородие,
мне теперь будет? Штраф?
- Ох, и мастерица ты, Танюша, по части
вранья! Другой кто и поверит. Но я-то тебя, как
облупленную знаю… А насчёт штрафа не угадала. В
твоём доме пойман конокрад с украденным у
австрийского
консула
рысаком.
Факт
притонодержательства доказан. За это полагается
отдача в исправительное арестантское отделение на
полтора года.
Татьяна зарыдала.
- Побереги слёзы, я ещё не всё сказал, -
вздохнул Муравьёв. - Есть вещи и пострашнее
казённого дома. Дознание по твоему делу ведёт
губернское жандармское управление. Сам
помощник начальника ротмистр Брусникин Сергей
Сергеевич по твою душу приехал. Тот самый,
который в позапрошлом году убийц государя-
императора допрашивал.
88
- Почему жандармское? - растерянно
заморгала длинными ресницами купчиха. От
удивления, даже рыдать перестала. - Разве я, какая
политическая?
- Верю я тебе, Танюша, верю, - сказал
Муравьёв. - Знаю, краденное ты скупаешь,
конокрады притон в твоём доме устроили, а вот…
- Господин полковник! - резко оборвал его
Малинин. - Настоятельно прошу не отвлекаться на
подобные мелочи. Какие, к чёрту, конокрады?! Вы
лучше расскажите задержанной, что нашли в
чемоданах её постояльца.
- Полтора пуда динамита, десять револьверов
«Кольт», шесть кинжалов, - перечислил Муравьёв и
снова вздохнул. - Плохи твои дела Таня, очень
плохи.
- Ой! Не виноватая я, господин ротмистр! Ей
богу, не виновата, - голос Поярковой дрожал от
