Дни и годы[Из книги воспоминаний] | страница 52

Всюду возросли и заботы о литераторах. Нам в Новосибирске был безвозмездно передан двенадцатиквартирный дом, совсем недавно построенный какой-то организацией, надобность в которой миновала. В ту пору были еще искусные плотники, и они смастерили (иного слова не подберу) дом из отборных сосновых бревен, гладких, сиявших новизной, как восковые свечи, а нарядные наличники, похожие на украинские льняные рушники опушили от крашеного карниза до самого фундамента. Не беда, что рядом с ним, на Енсейской улице, как было положено городам тех лет, блестела изрядная лужа, на которую по весне доморощенные утки выводили свои стайки. Зато большими окнами наш двухэтажный дом красовался на всю Межениновскую, названную по имени инженера, строившего средний участок Великой сибирской магистрали. Эта улица удобно — под горку! — вела к тесно скученным дощатым станционным баракам. Со временем бараки будут сметены бульдозерами и на их месте раскинется площадь Гарина-Михайловского, инженера и писателя, основателя нашего города. А красоту Межениновской дополняли плотные зеленые ворота нашего подворья с непременной калиткой. Просторный квадрат двора был вымощен булыжников, а замыкал его целый ряд сараев для угля, отгроханных из кирпича. Все делано заботливо, даже в полуподвальную дворницкую проведен водопровод — невидаль на всю улицу. Только канализацию не успели провести прежние хозяева.

Было два парадных входа отделанные столярами лишь для наружной красоты. Жильцы пользовались входами со двора. Войдем и мы, оглянем придирчиво. Двери из массивных плах утеплены и обиты черной клеенкой. До беленых потолков без лесенки рукой не дотянешься. В просторных кухнях плиты, в окнах створки и форточки. В комнатах круглые печи в жестяных кожухах, надежные дверки, отлитые на заводе «Труд», закручиваются винтами — тут ни угара, ни малейшей утери тепла. Разгорелся уголь — завинчивай без заботы. В двух квартирах — даже телефоны, тоже невидаль на весь район. Не дом, а сказка по тем временам. Каждой семье по квартире. Вот какие хоромы подарил нам крайисполком. Оставалось только переселить прежних жильцов. Но и с этим не замедлилось. В то время за словом следовало дело.

Мы любили свой дом. В первую же весну посадили возле него тополя. Пройдут годы и на Енисейской улице тополя выпьют лужу, раскинут кроны выше дома.

Мы любили свой двор. Возле угольных сараев, расковыряв булыжник, посадили четыре яблоньки-ранетки, пройдут годы и они, как невесты, оденутся в ароматную фату. В августе начнут наливаться соком яблочки величиной с воробьиное яичко. Кондратий Урманов через окна угловой комнаты второго этажа, похожей на фонарь, увидит: взобрались малыши и рвут с ветками. Заботливый, степенный человек, никогда не повышавший голоса, он спустится во двор, соберет детей в кружок: