Вот только погода испортилась, и автобус уже ушел. По сугробам побрел я домой, как Амундсен, возвращающийся с полюса. Собак мы давно уже съели, тяжелые сани с обмороженным товарищем я волок за собой, пробираясь через торосы по колено в снегу, превозмогая ледяной ветер, эх….
21 декабря
Шел на работу, в надежде, что товарищи отметят меня. Последний день перед отпуском — традиция. В нарядной призывно заглядывал им в глаза, все время крутился под ногами, чтоб не забыли про мой отпуск. Они не забыли, но и не отметили. Ну и хрен с ними. Сменой больше, сменой меньше… Тем более, всю грязную работу выполнял другой ГРП, а я, соответственно, чистую, если в шахте вообще бывает чистая работа.
По выезду звено в лице Андрюхи–комбайнера попыталось объяснить, что если бы, да кабы, то меня непременно отметили бы. Но мне было уже наплевать и на Андрюху, и на звено, и на всю угольную промышленность в целом.
26 декабря
На шахтах опять трагедии. На «Краснолучской» рабочих опускали лебедкой по наклонному стволу. Барабан обледенел, тормоза не сработали, и помчались они вниз с ускорением почти свободного падения. Все повыпрыгивали на ходу, один не успел.
А у нас двух проходчиков побило.
Зато на «Известиях» нечаянная радость — выдали задолженность за три месяца. Известинцы покупают водку ящиками. Наши смотрят с завистью:
— Вот это, я понимаю, праздник. А тут…
28 января
Поскрипывая и вздыхая пошел на работу. Ожидание неприятностей обычно страшнее самих неприятностей. Меня не стошнило при виде шахты. Процесс внедрения происходил постепенно — автобус, нарядная, баня, табельная, ламповая, снова автобус — и почти безболезненно.
Оказывается, пока я сдавал сессию, коллеги бастовали. Даже не бастовали, а тупо отказывались от спуска в шахту. И сегодня начальник спросил каждого, идет ли он в шахту. Пошли все.
За месяц моего отсутствия лаву не закончили, так что рабочее место не изменилось. Всё та же куча под конвейером и лопата с короткой ручкой. На этот раз она досталась мне. Лениво кидал товар, стер руки, отвыкшие от работы, и уже начал подозревать, что эта смена никогда не закончится.
Спросил Верховского, отпустят ли меня на курсы ГРОЗ. Тот ответил утвердительно. Значит решено — становлюсь ГРОЗом. Хватит уже числится в команде недоразвитых.
29 января
Вышел в четвертую, а звено идти в шахту отказалось. Для меня это дело новое, забастовочного опыта — один день на «Краснолучской», который потом пришлось отрабатывать. Какое–то время колебался, слушал коллег. Все они кажутся грамотными, знают законы, ходят по судам и прокуратурам, некоторые участвовали в знаменитых пеших походах на Киев. А я ни хрена не знаю, хоть и горжусь своими двумя неоконченными высшими.
