К тому же все время хотелось пить. Свою флягу я опустошил сразу же, а работяги, приняв мою жажду за похмельный сушняк, смеялись и неохотно делились водой.
По выезду пошел в медпункт. Добрая тетя–докторица измерила температуру и отправила меня на больничный с диагнозом ОРЗ.
13 мая
Отработал первую послебольничную смену. С радостью встретил коллег — и веселых балагуров и угрюмых молчунов. Даже горному мастеру Подсвинку был рад. (Эту кличку Игорек получил недавно. Я спросил, почему. Ну, раз папу называют Кнуром, значит, сын — Подсвинок, ответили ГРОЗы). Шахта не изменилась за время моего отсутствия. Раскачивали конвейер, разбирали породу, устраняли порывы, ставили откосы и держали храп, засыпали в турбомуфту песок, рубили болты, зачищали под задвижку, два раза вырубывались и т. д. — продолжать можно бесконечно.
15 мая
Горбатые порвали тяговую цепь и всю смену соединяли ее, избавив меня от лопаты. Помахать ей, правда, пришлось, но лишь для разминки, чтобы руки не забывали. Я вообще не против работы. Приятно, когда участок дает план, и в моей сверке стоят большие круглые цифры. И, в то же время, я рад авариям и поломкам, освобождающим меня от тяжелой доли пересыпщика. Пусть добычь будет, но не в нашу смену. Пусть другой парень выгребает ее из–под барабана. А я с удовольствием буду возиться с цепью, скребками, жабками, болтами. Как сегодня, например. Орудовал цепными ключами как настоящий ГРОЗ. Или как полуГРОЗ, что почти одно и тоже.
Время от времени сдаем робы в стирку. Их стирают в огромных машинах по нескольку комплектов сразу, а чтобы не перепутать, где чьё, прачки прикручивают к каждой детали одежды разноцветную проволочку. Мне — красную, другому — зеленую и т. д.
Забираешь робу из стирки, второпях одеваешься и чувствуешь — что–то колет. А потом всю смену отыскиваешь и откручиваешь эти проволочки с майки, кальсон, куртки, брюк и даже портянок.
20 мая
Отработал смену в этой все более ненавистной шахте. Отбыл срок, отсидел, отлежал, отлопатил положенное время. Не занимают меня производственные проблемы. Не могу я, как иные работяги, в свободное время думать о комбайне, о лаве и т. д.Сломался комбайн, ну и хорошо. Значит, езды не будет, смена пройдет более–менее спокойно. Уже год живу я подземной жизнью, но шахтером так и не стал. Для них нет неразрешимых проблем. Там, где я опущу руки и скажу — это сделать невозможно, они будут пытаться, заходить с разных сторон и, в конце концов, сделают. Вчера, например, придя на пересып, обнаружил кучу товара выше человеческого роста. Будь я один, сразу бы решил, что тут ничего не сделаешь, убрать ее невозможно. А старый худой дохляк, выделенный мне в помощь, молча взял лопату и всю смену ковырялся в этой куче. Сделал немного, но ведь сделал!
