Работаю горнорабочим добычного участка, занимаюсь доставкой материалов. Сегодня вместе с товарищем вывезли и сдали в металлолом цепи–пятнадцатки.
Здесь мне легче отвечать на вопрос о прежней работе. Раньше бывало спросят — где работал? Я отвечаю — в баре. Недоумение, смешки, подъебки. Сейчас спрашивают, я гордо отвечаю — на «Краснолучской». Однако, иногда мои бестолковые вопросы и предложения выдают мою некомпетентность.
Выезжаю черным как ГРОЗ, отхаркиваю угольную пыль вперемешку с соплями, мышцы болят от лопаты. Жалею о тех временах, когда был КС-ником, лежал на сухой и ни хрена не делал.
У коллег один интерес — бутылек. О нем все разговоры, его постоянно с кого–то требуют; и каждое утро кто–то стонет и кряхтит, придерживает больную голову и причитает: «Как же мне хуево!»
10 ноября
Всю смену бурили шпуры для анкеров. Этими анкерами укрепляют бровку лавы, чтоб не осыпалась. Бурят специальной машиной — «бараном». Электродвигатель с ручками, и впрямь похож на барана. (Когда он ломается, слесарю говорят: — Иди, брата ремонтируй!) Работа долгая и нудная. Я в первый раз этим занимался, поэтому подручный из меня вышел бестолковый. Отмазался — на КС работал, про лаву ничего не знаю.
Заработал целый рубль, самостоятельно сдав цепь в металлолом.
18 ноября
Попал я в бригаду тунеядцев и лодырей. Не хотят работать, падлы. Регулярно получают нагоняи от начальника участка. Меня он, вероятно, считает таким же бездельником. А я планирую в дальнейшем стать ГРОЗом, мне такая репутация ни к чему.
Считал коллег опытными подземными волками, а они сегодня забурили вагоны с материалами и не смогли поставить. Толковали что–то о шпалах, костылях, так ничего и не сделали.
Да, мой товарищ оказался вором! В бане вытащили мелочь из кармана куртки. Около рубля — ерунда, и все же неприятно.
Наблюдал как ГРОЗы рубят и лущат медный кабель. Даже помогал вынести, но в долю к ним не попал. Вырученные деньги они пропили сразу же по выезду.
4 декабря
Переброшен командованием на новый участок фронта. Видимо, как рабочий, отсутствие которого не скажется на доставке материалов. Выполняю обезьянью работу. Сижу на пересыпе и подбираю товар, вываливающийся из его многочисленных дыр. Глотаю пыль, с коллегами не контактирую, выношу металл.
9 декабря
К стволу нас возит старый разбитый автобус, в прошлом — катафалк. Когда он приезжает, рабочие всей массой ломятся в двери. Толкаются, падают, упавших затаптывают. Все спешат опуститься первой клетью, чтобы занять место в площадке. Лезут, обдирая руки, сбивая каски и теряя спасатели. Кто–нибудь обязательно тащит с собой ведро масла или буровую штангу, обливая и травмируя остальных. На вид автобус небольшой, но при умелом и тесном размещении туда набивается человек 50. Сидений нет — стоим, висим. Держаться не за что, кроме всегда открытых окошечек–амбразур под потолком. С улицы это жутко выглядит — старый грязный автобус едет по городу, а из щелей сверху торчат черные руки. Приезжаем к стволу, вываливаемся. «Этап привезли!» — шутят коллеги.
