Когда моя котяра была будущей кошкой будущего мужа, последний красочно живописал процесс ее принудительного омовения, демонстрируя поцарапанные руки и заклеенный пластырем нос. Поскольку за полгода нашего совместного существования выяснилось, что кошка царапаться не умеет и применяет киптюры только с великого перепугу (выноса на балкон, выброса на лестничную клетку), я пришла к выводу о ее великой водобоязни и оттягивала процесс купания до последнего — пока кошка не начала вонять с порога комнаты. Итак, на всякий случай одев очки для подводного плавания и халат с длинными рукавами, загодя открыв шампунь (противоперхотный Хеден Шолдерс), я торжественно посадила кошку в раковину, открыла теплую водичку и переключила на душ. На первые струи воды кошка реагировала вялой попыткой спрыгнуть на пол, но я крепко держала ее за шкирку. После минутного полива кошка смирилась, облезла и этаким желтоглазым скелетиком жалобно таращилась на экзекуторшу, позволяя шампунить, мылить, смывать и сушить полотенцем. Выпущенная, она на кривых лапах поковыляла в комнату, поочередно их отряхивая и укоризненно фыркая. Несколько минут она добросовестно обижалась на хозяйку, но потом окончательно замерзла и сменила гнев на милость.
Вечером я гордо продемонстрировала мужу бесперхотную кошку и поинтересовалась, как, собственно, проистекало ее купание в условиях холостяцкой жизни.
— Да очень просто, — беспечно ответил муж, — наливал полную ванну воды, макал туда кошку и на весу мылил хозяйственным мылом, сколько успевал. Потом макал снова, отжимал и выпускал…
No comment…
#
Лучший друг человека
Tags: байки
…Ее звали Клавдия Петровна Курочкина — комок желтого писклявого пуха с черными глазками-бусинками, нетвердо стоящий на розовых лапках. Имя пришло само собой, а отчество-фамилия — понятно откуда взялись. Клавочку я купила на рынке, очарованная инкубаторскими цыплятами по 60 коп штука. Мне было десять лет и я понятия не имела, что цыплят вообще-то покупают десятками, потому как в одиночестве они склонны орать круглые сутки, что цыпа и демонстрировала первую неделю. Потом мои нервы не выдержали и Клавдия получила свободу в пределах квартиры. Меня она принимала за наседку, безответственную, но все-таки маму, и со всех лап летела следом, надеясь, что я отскребу для нее вкусного червячка посреди ковра. Потом я уехала в деревню, там Клаву попытались подсунуть квохтухе, но обе остались весьма недовольны друг другом, и Клавдия по-прежнему тягалась за мной повсюду, даже к речке на рыбалку. За месяц Клавка вытянулась, отрастила крылья и повадилась сидеть у меня на плече, как попугай Флинта. Уезжая из деревни, я была вынуждена забрать ее с собой, к другой бабушке, на Украину — Клавка, похоже, совершенно не понимала, что такое курятник и без меня шла со двора куда глаза глядят.
