— Слава богу, что Маркса внимательно прочитали капиталисты, а не рабочие!
Велфер, инструмент социальной помощи, увидел белый свет в 1918 году в Новой Зеландии, рассказывает Али. Может быть, именно Россия, через весь земшар, просветила головы тамошнему правительству? Совершенно не исключено: урок-то был яснее некуда.
Если не делиться — отнимут.
Если не реформировать — взорвется.
Если не уходить — свергнут.
Элементарная двухходовка, а вот поди ж ты: век спустя авторитарный баран снова упирается рогами в глухую стену — и ни на сантиметр оттуда! Так и стоят по всему миру, упершись рогами, пока не сдохнут или не пойдут на мясо. Но и свежий пример Чаушеску, Милошевича и Каддафи — не впрок оставшимся. Стоят насмерть!
По соседству (в странах, которым повезло) размеренно, не улетая за края, качается маятник здравого смысла, и пока новая Россия закаменевала в своем новом абсолюте, соседка Польша сменила Валенсу на Квасьневского, Квасьневского — на Качиньского, Качиньского — на Коморовского… Налево — направо — снова налево…
Консерваторы не дают экономике развалиться.
Либералы не дают ей стать бесчеловечной.
Но осторожнее! Если маятник раскачать слишком сильно, возвращение будет страшным. Тогда на смену Марии Антуанетте придет Робеспьер, а потом придут за самим Робеспьером. Тогда на смену социалисту Альенде, разрушившему экономику страны, придет генерал Пиночет, и стадионы станут концлагерями. Тут голодуха — там репрессии. Или гражданская война — и репрессии с обеих сторон, как во Франции два века назад, как в Испании тридцатых годов прошлого века…
Тогда — уже нет и не будет никакой золотой середины: только вылет с размаху за края, в очередную кровь! И — милости просим выбирать между фашистами и леваками… И всякая власть отныне — только пожизненно, причем уже поневоле: ведь оппоненты не оставят тебя в живых после того, что ты сделал с ними! И — полное, на десятилетия, закаменевание враждебных идеологий, и взаимная интронизация убийц. Сколько крови пролили бакинские комиссары, прежде чем маятник прилетел к ним самим!
По улице имени этих комиссаров шел в школу юный Али Аль-Мусауи, сын погибшего главы Компартии Ирака…
В Москве, в семидесятых годах прошлого века, не было лачуг, крытых жестью, и фашистов еще не было тоже. Страна строила коммунизм, и улицу в районе метро «Аэропорт» назвали именем Саляма Адиля…
Пройти по улице, названной в честь твоего убитого отца, за тысячи километров от родного дома… — какое объемное, должно быть, чувство!
