для себя. В ответ их стали бы повсеместно уничтожать. Так произойдёт и с нами, если мы
займёмся шантажом сверхсуществ, или как они там называются. Паркер со мной
решительно не согласился.
— Если бы божья коровка, — заметил он, — выступила в конгрессе, говоря
человеческим голосом, то наверняка устроила бы переполох не только в Капитолии, но и
во всём мире. Поэтому у нас, как у божьих коровок, существуют неплохие шансы быть
хотя бы услышанными.
— Да, — согласился я, — но разве мы умеем говорить на языке той цивилизации? И
как мы вообще достигнем с ними контакта, предварительно не сдохнув?
В своей теории Паркер утверждал, что, периодически умирая, разумное существо
перебирается с одного уровня цивилизации на другой по принципу восхождения к
неведомой вершине. Это и породило бесчисленные легенды о загробном мире и сделало
самоубийство одним из наиболее смертных грехов.
— Они сами пойдут на контакт с нами, — возразил мне Паркер, — поскольку они
гораздо более коммуникабельны, чем ты думаешь. Их на земле только в человеческом
обличье столько, что по моим подсчётам хватило бы на небольшое государство вроде
Гватемалы. Некоторые сюда направляются в какие-то командировки, что-то постоянно
латая и запаивая. Другие напоминают туристов, прибывших в чужую страну без визы. А
некоторые похожи просто на хулиганов, проникших в заповедник с единственной целью
помочиться на муравейник, даже если за это придётся заплатить штраф в пятьдесят
долларов. Повороши старые полицейские досье и ты найдёшь там массу интересного, И не
только у нас, в Штатах, но и где угодно.
— Занятно, — ответил я. — Но как нам правильно организовать охоту на этих
существ и не вляпаться при этом в какую-нибудь шумную историю с неопознанными
трупами?
— Что я могу сказать достаточно точно, — пояснил Паркер, — так это то, что для
принятия человеческого облика им надо обязательно пройтись по катакомбам. Почему — я
и сам не знаю. Но появляются они постоянно из старых, заброшенных катакомб.
Некоторые из них рукотворные, некоторые вообще непонятно как образовались. Но те и
другие представляют очень опасные лабиринты, куда не особенно любит соваться даже
полиция, которая, как правило, ровным счётом ничего там не находит. Что и понятно.
— Если мыслить примитивно, — продолжал Паркер, — то можно предположить, что
