– Видишь, Тэ? – Торопыжка ткнул стаканчиком в беснующуюся толпу. – Они жаждут зрелища. Хотят быть этими смельчаками, гонять за дортлингами, но боятся. Исцарапать собственную шкурку на пути к мечте… это же так страшно. Так убого. Это же всего лишь мечта…
Тэра облокотилась о столик. Стакан в руках уже почти не прыгал, медвежонок смотрел ободряюще, а Торопыжка, как обычно, невозмутимым взглядом ощупывал толпу. Продолжал:
– Кому-то из них лень, кому-то страшно, кто-то боится проигрыша… Они всего лишь одаренные несчастьем люди, отхватившие кусочек адреналина… Сомневающиеся…
– Да уж. – перед глазами встал несущийся навстречу дортлинг.
– Болеть за кого-то, значит, в мечтах быть им… Но мы не они. Мы плюнули в лицо сомненьям и огребли адреналин по самые уши. Все ощущения наши.
Он жадно отхлебнул.
– Погоди, Клотар. Ведь причин много. Нельзя же всех вот так огульно…
– Огульно, Тэ? Я много лет вижу одно и тоже… Какие причины? Кто сказал нельзя? Брось, Тэ. Отнесем их мненье на свалку.
– Почему?
– Кто хочет – делает, остальные оправдываются… Смотри.
На огромном табло всплыли результаты.
– Мы третьи, Тэ. Неплохо порезвились?
– Почему ты ушел отсюда?
– Что?
– Ушел… С чего ты вдруг прилетел на Карстак? Здесь же так здорово.
– Знаешь, лапа, если долго-долго сидеть в комнате, благоухающей ароматами, то со временем они притупляются. Перестаешь их ценить. Ощущать… Жизнь становится кислой… А так…
Он вздохнул полной грудью.
– Я дома.
Толпа вопила, надрывно скандируя Мра-ко-бес-Мра-ко-бес. Чемпион содрал шлем и картинно облокотился о дротик. Напарник рядом махал.
– Идём. Они еще долго будут позировать. Следующий залёт через неделю.
По тому же туннелю они проплыли сквозь бурлящую фанатами реку, продрались сквозь вязкую тину воплей и вынырнули на небольшой площади. Торопыжка махал знакомым, кивал, а Тэра уставилась на небольшой ухоженный памятник в окружении алых фонтанов, бьющих из черного мрамора. Сам памятник: выточенная из ослепительно белого мрамора фигура мужчины казалась живой. Казалось, человек в форме военного просто приклонил колено. Просто смотрит на живые цветы. На своё отражение в полированном черном мраморе.
Кольнуло чем-то знакомым. Тэра пихнула Торопыжку в бок:
– Клотар, что это?
– Памятник. – с натянутым безразличием протянул он.
Дети носились вокруг. Толпа обтекала фонтаны, изливалась с площади в разбегающиеся проспекты, кафетерии, бары, а перед глазами стоял только мужчина из белого мрамора в окружении алых струй.
