— О! Ты сильный… ты победил меня… Возьми мою трость! Я заслужила наказание!
Пилон Шери расхохотался. Удары посыпались на угловатое тело канониссы. Она содрогалась, шепча страстные и непристойные слова. Задыхаясь от похотливого желания, пират перестал бить ее и начал стаскивать с себя сапоги. Канонисса вытаращила глаза — теперь ей стало понятно, отчего разбойник хромает и за что получил свое прозвище. Вместо правой ноги у него торчала деревяшка с железным наконечником.
— Видишь, красавица? — с ухмылкой произнес пират, отвязывая искусственную ногу. — Именно этой штукой я и оглушил тебя!
И он проворно взобрался на свою добычу. Кушетка нещадно затрещала под его сокрушительным напором.
— Ты будешь моей наложницей, пока я не овдовею! — величественно объявил Пилон Шери несколько минут спустя.
Он развязал канониссу. Та преданно улыбалась, думая про себя: «Это мы еще посмотрим, толстая свинья». Пилон Шери тихонько заковылял к двери и резко открыл ее. Охранники, прильнувшие к замочной скважине, едва успели отскочить.
— Мерзавцы, сволочи, нечего тут болтаться, убирайтесь отсюда! Лучше бы сторожили пленников, они, похоже, опасны!
В подтверждение своих слов он дал обоим пинка, и пираты кинулись выполнять распоряжение главаря. Бандит удовлетворенно хрюкнул и, прикрыв за собой дверь, направился к канониссе, чтобы продолжить приятную игру.
На горизонте уже не было ни одного часового. С вершины пальмового дерева легко спрыгнула на землю темная фигурка. Это была обезьянка Флориса. Жорж-Альбер осторожно подобрался к хижине, где томились его господа. Казалось, только ее и охраняют во всем лагере. Четверо пиратов сидели перед дверью, по двое у каждого угла. Никак нельзя было пробраться туда незаметно. Из соседнего сарая доносилось печальное завывание: в этой душной халупе бандиты заперли Цицерона и двенадцать сыновей Старого Волоса, поскольку сочли их менее важными персонами, чем Флорис, Адриан и их белые слуги.
Молодые дворяне держали военный совет со своими спутниками, усевшись вокруг кувшинов с водой и плошками с маисовой кашей — верного знака того, что к ним относятся как к особам высочайшего ранга. Впрочем, в этом были и свои неудобства: один из охранников постоянно следил за ними, приложившись к щели в стене.
— Кто из нас поедет за выкупом, барин? — шепотом спросил Федор, когда Адриан изложил положение дел.
— Я, господин граф!
— Нет, я, Счастье Дня! — в один голос взмолились Грегуар и Ли Кан.
