— Отпустите меня, сударь, умоляю вас!
— Ты просто светская шлюха, но мне это нравится! — в исступлении прорычал Флорис.
Его руки клещами вцепились в бедра молодой женщины. В прекрасных глазах виконтессы закипели слезы унижения. Она сознавала, что безмерно любит этого мужчину… Но как завоевать его? В ней проснулась уязвленная гордость.
— Вы грубая и тупая скотина!
Мари-Бланш едва не повалилась набок. Флорис, так и не овладев ею, разжал пальцы и стал поспешно застегиваться. Молодая женщина все еще задыхалась от негодования. Флорис поклонился. Губы у него слегка побледнели.
— Прощайте, мадам… Вы правы, я вел себя как свинья.
И молодой дворянин поспешно устремился на галерею. Виконтесса уже успокоилась. Она поняла, что никогда больше не увидит любимого, если позволит ему сейчас уйти. Быстро схватив подсвечник, она окликнула Флориса:
— Сударь, мои люди уже легли, прошу вас посветить мне!
Флорис обернулся. Сильные натуры всегда вызывали у него уважение. Не говоря ни слова, он взял у виконтессы подсвечник и двинулся вслед за ней по лестнице. На второй этаж поднялись в молчании. Мари-Бланш открыла дверь своей спальни. В центре возвышалась огромная кровать из орехового дерева с ножками в виде козлиных копытцев. Простыни сверкали безупречной белизной. Цветастый балдахин слегка колыхался под порывами теплого ветра. Вдали пробило полночь. Флорис на секунду заколебался. Его ждала Карлотта. Поставив подсвечник на ночной столик, он сделал шаг по направлению к двери. Мари-Бланш угадала его намерения.
— Буду вам признательна, сударь, если вы замените мою горничную!
Ловкие пальцы Флориса быстро расстегнули все крючки корсажа. Упали на пол тяжелые юбки. В батистовой рубашке виконтесса казалась изящнее и меньше ростом. Рыжие кудри сверкали в пламени свечей. Внезапно Флорис смягчился. Ощутив желание, он шагнул к молодой женщине.
— Спокойной ночи, сударь! — высокомерно произнесла Мари-Бланш.
Она повернулась к нему спиной с намерением улечься на матрас из «испанской бороды»[12] и этим одержала полную победу. Флорис крепко обнял Мари-Бланш. Она попыталась что-то сказать, но рот ей закрыл поцелуй.
— Позволь мне любить тебя, детка! — прошептал наш Дон Жуан. Его проворные пальцы уже умело ласкали белоснежную грудь. Ему хотелось получить прощение. Он почти любил это прекрасное тело. Виконтесса слабо сопротивлялась, не в силах скрыть своих чувств.
— Разденься!
Флорис молниеносно скинул с себя все, и одежда его полетела на край кровати. Мари-Бланш де Понтальба всхлипнула от счастья, почувствовав на себе тяжесть возлюбленного.
