Он себя и ведет соответственно. Типа прессует. И у него, надо сказать, получается. Иногда. Ненадолго. Потому что завладеть мыслями, помыслами – весьма непростая задача. Направить и повести – задача гораздо сложнее. Далеко не каждому дано.
***
Еще мне нравится слово ассистент. Сразу вспоминается Полунин. Надувной телефон – это великая сила, впрочем, как и всякое другое надувательство. В чем мы, несомненно, преуспели, так это в надувательствах. Тут мы, несомненно, впереди планеты всей.
Ну и ассистент, естественно, почти обязательный атрибут любого надувательства. Или ассистентка. Это когда надо красиво. Красивая ассистентка – это половина успеха надувательства. Большая половина.
Причем большая не по размеру или там по весу, а именно по значимости. Это как в незапамятные времена бытовало определение 'кустарь одиночка без мотора'. Его и за контру-то никто, почитай, не почитал. Так что привлекательная ассистентка – это мощный мотор. Можно даже сказать двигатель. Прогресса. Потому что если двигатель, значит прогресса – устойчивый такой неологизм.
А если отбросить всю ненужную словесную шелуху – шелуха-то кому нужна, то тогда ассистентка и прогресс окажутся рядом. Как близнецы-братья. То есть синонимы. Из ассистентки, по правде сказать, брат чаще никудышный выходит, скорее сестра, но так же никто не говорит – сестра прогресса. Неблагозвучно как-то. Неудобочитаемо.
Поэтому пусть у нас будет ассистент. Даже пускай будет Ассистент. Как бы Большой Брат.
Прогресса, естественно, а вы что подумали?
***
А в пещере теперь живет Чудо-Юдо гороховое. Как оно выглядит – никто не знает. Потому что никто никогда его и не видел. Зато все знают, что оно там. Но местные в пещеру и не ходят. Бенедикт один раз было сунулся – чуть непоплохело.
Нехорошо так чуть непоплохело. И это правильно. Не суйся, куда не надо. А куда надо – суйся, суйся и суйся. Еще бы знать, куда надо. Только этого никто не знает. И никогда.
***
Стесняюсь признаться, но я никогда раньше не сочинял романов. Все сочиняли, а я не сочинял. Ну, или почти все. Я ведь как думал: сочинять романы – это дело трудное. И опасное. И неблагодарное нисколько. Потому что все, кто сочинял романы, плохо кончили. Или не очень хорошо. Как Лев Толстой, например. Ну, вы же сами всё знаете.
А я повторять не буду, чтобы не накликать. Хоть и говорят 'повторение – мать учения', говорят это с язвительной такой ухмылочкой – типа 'учись, брат, учись…'
И чего это я тут всё хожу вокруг да около. Это, наверное, потому, что я никогда раньше не сочинял романов. А теперь вот сочиняю. Хотите почитать? А что вы, собственно говоря, сейчас делаете? Не знаете? Я за вас знать что ли должен? Я за вас знать не могу.
