Кличка "Прошу" стала вторым именем Ивана Никитича. Еще четыре года назад, когда учитель Кулида появился в школе, он объяснил тогдашним "первачкам", что во время урока, прежде чем обратиться к нему с вопросом, надо поднять руку и сказать: "Прошу".
Так и повелось: "Прошу! Я не решила задачу", "Прошу! Серега толкается!", "Прошу! Позвольте выйти из класса!"
Со временем ученики позабыли, как зовут их учителя. А иные уверовали, что "прошу" - это и есть его имя. Хоть и чудное оно, непривычное, но и сам учитель человек не простой, особенно первый учитель - олицетворение непревзойденной мудрости и неисчерпаемых знаний.
Павлик исподлобья следил за Прошу, восторгаясь его открытым взглядом, умением одними глазами подчинять своей воле стольких ершистых хлопцев и девчат. А какой ум скрывался за высоким, с пролысинами лбом Прошу! Павлику казалось, что нет ничего на свете, о чем бы не знал его учитель. И он мечтал о том, что и сам когда-нибудь станет таким. Придет время, и с ним, как с Прошу, будут уважительно здороваться сельские старики.
Честолюбивые размышления Павлика прервал Иван Никитич.
- Ну, друзья мои, - с напускной веселостью, скрывая волнение, произнес он. - Пришел день, после которого вы станете звать меня своим бывшим учителем, а я вас - бывшими моими учениками.
Иван Никитич замолчал, всматриваясь в лица ребят и уж в который раз отмечая про себя их бледную прозрачность - свидетельство недоедания.
Вздохнув, учитель продолжал:
- Я мечтаю, что многие из моих учеников станут инженерами, учителями, летчиками... Ведь каждый из вас хочет кем-то стать?
Иван Никитич обвел смешливым взглядом класс и задержал глаза на Настьке, которая в это время б чем-то шепталась с Гафийкой.
- Ты кем хочешь стать, Настя? - спросил он.
Настька растерянно захлопала своими большими, удивительно синими глазами, не зная, что ответить.
- Мамой? - тихо, но так, что услышали все, трагическим тоном прошептал Серега.
Класс взревел протяжным хохотом. Весело заржал и Серега, но тут же смущенно притих, начав яростно укрощать рукавом рубахи свой нос, из которого предательски выскочил огромный пузырь.
Смеялась и Настька. Она повернулась к Сереге и, неосознанно по-взрослому поведя синими глазищами, невинно спросила:
- А что плохого? Вот подрасту немного, женюсь на Сережке и буду мамой. Он хоть рябой, но девчат слушается.
Серега, никогда не ведавший, что такое смущение, на этот раз не смог перенести дружного смеха сверстников. Еще сам не понимая толком, отчего загорелись его веснушчатые щеки и большие, как вареницы, уши, он рванулся из-за парты к распахнутому окну, одним махом выскочил в неогражденный школьный двор и, подхлестываемый несшимся вслед хохотом, помчался по откосу к Бужанке.
