Вот видимо чего–то не хватает все–таки. Романтизм в душе еще жив. Но не тот романтизм, когда закат над голубой лагуной. Совсем нет. Хочется чего–то иного. Захватывающего дух. Масштабного. Галактических битв, как в «Звездных королях». Да, вероятно, я так и остался в душе мальчишкой, который сбегал с уроков в поисках приключений на свою голову. А скорее всего налицо общая неудовлетворенность рутиной жизни. Рутиной прихода–ухода. Обеспечения доставки груза N из пункта А в пункт Б. Надоело все…
И Шварц надоел. Щелкаю каналы. Муть, муть, муть… Вот разве что. Какая–то историческая передача. На экране мелькают кадры с расхристанными революционными матросами, вот какие–то личности куда–то бегут, их сменяет демонстрация с транспарантами. Явно передача о Февральской революции. Но звук включать не буду. Не хочу. Надоел промыв мозгов. Что вы можете сказать о том времени? Вы что там были? Историю пишут победители, знаете–ли…
А вот если вспомнить семейные легенды, то одним из виновников того, что произошел весь этот балаган был якобы мой прадед. И был он, по семейному преданию, самим братом тогдашнего царя Николая — моим полным тезкой Михаилом Александровичем Романовым. Но, честно говоря, никогда я особо в это не верил, хотя сличая фотографии высокого худого старика в телогрейке и брата царя, можно было найти определенное сходство. Естественно с поправкой на возраст, бороду и телогрейку.
Взял с книжной полки семейный альбом, нашел фотографию прадеда Михаила. Да, есть что–то общее…
Так вот, если это действительно был он, то был Михаил Александрович жутким романтиком и верил во всякую чушь. И который, стараясь избежать гражданской войны, отказался от престола. Отказался и наивно думал, что если не будет высовываться, то его оставят в покое. Даже отказался от побега, хотя дело уже вовсю пахло керосином. Ждал. И дождался. Оставили его трое активистов в покое в лесу остывать, рядом с убитым секретарем Джонсоном. Ветками закидали. А прадед (если это, конечно, был он) не помер и наглым образом застонал, когда какие–то местные селяне ехали мимо. Ну, они его и подобрали. И секретаря Джонсона потом похоронили по тихому, а вот Михаил выжил. Но правда ранение в голову сказалось на его памяти. Амнезия в полный рост.
Поселяне, вероятно, о чем–то таком догадывались, но о своем найденыше не сообщили никому — ни красным, ни белым. Переправили его дальше в Сибирь и прожил он там много лет. Когда память постепенно вернулась, то удирать из СССР было уже поздно, а о судьбе своей жены и сына он так ничего и не узнал.
