Приткнулись к городку Черкасску, и там царь объявил растах, то есть отдых, — изнемогли все. Тут и гонец от Патрика Гордона прискакал: он с полком своим недалече от Азова и ждёт не дождётся основного войска.
Где-то застрял Шереметев с конницей, умедлил царь с полками. Стоит Гордон и не знает, как ему быть: объявить себя туркам боем — сила мала. Пётр отписал: ждать прихода главных сил, а дотоле никак себя по возможности не обнаруживать. А Андрею Андреевичу Виниусу, с коим был в душевной приязни, написал:
«Мин Херц! В день св. апостол Петра и Павла пришли на реку Койсу, вёрст за 10 от Азова, и на молитвах св. апостол, яко на камени утвердясь, несомненно веруем, яко сыны адские не одолеют нас».
День тот был вот ещё чем примечателен. То был день рождения самого царя и великого государя Петра Алексеевича, а по совместительству командира бомбардирской роты бомбардира Петра Алексеева. Царь в баталии желал быть первым среди равных, но беспременно равным, а не отсиживаться в шатре и принимать подношения своих генералов.
По случаю такового именитого дня было устроено немалое шумство с винопитием. От пускания фейерверков, от огненной потехи следовало воздержаться, а её наш бомбардир жаловал. А исполнилось ему в тот день двадцать три года.
Посидевши в тиши и дождавшись прихода Шереметева, который до поры до времени тревожил турок и татар на подходах к Крыму, дабы враги Христова имени полагали, что московиты идут на Бахчисарай, восьмого июля открыли огонь батареи бомбардира.
Турки, однако, всё разведали и подготовились. Отвечали плотным огнём. Знали бы они, что возле одной из батарей суетится сам русский царь, заряжая пушки и стреляя, начиняя гранаты и бомбы своими отнюдь не белыми руками, навели бы прицельный огонь. Но у них сего и в мыслях не было.
Не было до той поры, пока к ним не переметнулся голландец матрос в русской службе Якоб Янсен. Он всё им в доподлинности и рассказал: сколько русских, каковы их силы, каков у них распорядок службы.
То было предательство из великих. И гарнизон, к тому времени усиленный подкреплением, им умело воспользовался.
Месяц июль в тех широтах палил нестерпимыми жарами. Солнце, казалось, не сходило с небосклона. Травы вконец высохли и издавали сухой треск, стоило тронуть их рукой. Немыслимо было не то что воевать, а и двигаться. И царь-бомбардир объявил-указал: в полдень всем завалиться в тень и спать, спать, дабы набраться сил для дневного боя.
Караулы были расставлены, но и сами дремали, время от времени вяло окликая, заслышав шаги:
