Разослал Фёдор своих людей доглядывать да понукать в сибирских городах. Но всё оказалось не так просто. Тамошние народцы, кои именовались на один манер иноземцами либо инородцами, не хотели быть данниками какого-то там белого царя, не хотели платить ясак мягкой рухлядью. Из острогов и острожков посылались казачьи отряды для учинения покорства и взятия аманатов — заложников. Но отряды те были малочисленны, во всём испытывали нужду. Правда, пищали и пушки делали своё дело — наводили страх на туземцев, вооружённых луками и стрелами. Но казакам приходилось сталкиваться с вооружённой силой богдойцев-китайцев, желавших того же, то бишь подчинения племён богдыхану и получения ясака.
Сила противостояла силе. Малая — большей. Границы презирались и пресекались с великою лёгкостью. Никто не хотел отступать, никто не хотел уступать. Все наступали.
Ещё когда был он в Нерчинске, явился в острог князёк тунгусский с полусотней своих людей именем Кантемир, что означало «кровь — железо». Имя то было тюркское, и Фёдор поинтересовался, не из тех ли он краёв, Кантемир отвечал, что предок его из-за Великого камня, что могло означать и Гималайские горы, и сам он был велик и предводительствовал несметным войском. А ныне утёк он от богдойских людей, от китайцев, кои приневолили его и брали несоразмерный ясак. Он надеялся, что слуги белого царя будут милостивей. Он готов от каждого из своих людей платить ясаку по три соболя. Кочевали они по Аргуну, по Шилке, а теперь вот стали на Нерче, чумы свои поставили. Просили покровительства да немного ножей железных и железных же острог для промысла большой рыбы.
Фёдор наказал воеводе поступать милостиво с туземцами, дать им вещей железных и топоров сверх просимого. Насельники нерчинские, из казаков да беглых, прощёных туземцев и за людей не считали, называли их дикарями, равняли их со скотом и при случае грабили, отнимали жёнок, ибо своих православных взять было негде.
А Кантемир, как стал на Нерче, так и пас там табуны своих полудиких низкорослых лошадок, обросших шерстью, что твои медведи.
Такою была вся сибирская сторона. И отовсюду притекали вести о непокорстве туземных племён, с севера и с юга, с востока и запада. Расправа следовала жестокая, разоряли и сжигали стойбища, убивали и топили людей. Но казна от всего этого драконства не получала никакой прибыли, а напротив, тощала. Грозные грамоты не достигали цели: бесчинства творились по-прежнему.
