Повесть об Атлантиде и рассказы | страница 13

— А бивень… помнишь? Бивень нашли у нас в огороде! — заторопился Юрка. — И костяную фигурку! Только голова обломана.

— Помню, — ответил Павел и внезапно почувствовал, что уже пройдена та грань, когда можно обернуть все шуткой. А еще подумал, что если сейчас он откажется от своих слов, то обидит Юрку на всю жизнь.

Павел продолжал рассказывать.

И тогда встали из пепла города Помпея и Геркуланум. Поднялись со дна морей груженные дублонами испанские каравеллы. Анды, стряхнув с себя пыль обвалов, обнажили города перуанских инков.

Павел далеко не всё знал и не всё помнил. Они вспоминали вместе, вспоминали прочитанное и услышанное. Это были обрывки книг. А может быть, — снов. Ведь человеку никогда не снится будущее, а только — прошлое. И это прошлое, приукрашенное фантазией, засверкало небывалыми красками. Все было мраморное, золотое, вечное.

Но так уж всегда получалось, что им редко удавалось договорить до конца. Наступил вечер.

— Иди домой, — опомнился Павел. — Влетит. Да и мне пора.

— Ничего, — сказал Юрка, — меня не бьют. Меня словами воспитывают. Только словами — хуже. Других выпорют — и всё. А меня — словами.

— Конечно хуже, — согласился Павел. — Словами человека до чего хочешь можно довести. Ты не говори, что меня здесь видел…

— Не понимают они! — горячо сказал Юрка. — Если у тебя — мечта, так что ж особенного!

— Не понимают, — вздохнул Павел. — Я уже три рапорта написал. Не пускают.

Не один Юрка, многие знали о том, что начальник пристани мечтает о больших плаваниях. Трубка, лоция Баренцева моря, которую он знал наизусть, и якорек, выколотый на руке, не сделали его моряком, но он был неукротим в своей тяге к морю.

Рапорты в Управление возвращались обратно с обидными резолюциями. Он писал новые.

Матросы пристани посмеивались, видя, как он болтался в волну на плесе, вырабатывая устойчивость против морской болезни; А он, дождавшись сильного ветра, выходил снова.

— Так ты не говори, что видел меня, — повторил Павел.

— Я не скажу.

— Ну, будь здоров. На пристань с удочкой приходи! Я скажу, чтобы тебя пускали! — крикнул Павел уже с реки.

— Ладно! — ответил Юрка и, вспомнив матроса, засмеялся. Нет, дорога на пристань теперь закрыта.

Насвистывая, Юрка зашагал по берегу.

Солнце уже село. Над горизонтом неподвижно висели раскаленные облака.

Дома сгрудились над берегом, словно бежали и остановились у обрыва в испуге. В просвете между домами виднеется искрящаяся полоска — кусочек Енисея. Окна класса распахнуты настежь. С реки слышатся гудки. Идут плоты, баржи. Не оставляя за собой волны, буравят воду наливные самоходки. Колесные буксиры молотят плицами по облакам, разбивая их вдребезги. И все мимо, мимо… В Игарку, в Дудинку — к морю.