Из недалекой палатки послышался приглушенный говор. Морозов узнал бубнящий голос младшего политрука Гарбуза и вспомнил, что сегодня Гарбуз уезжает в свой первый отпуск - на Кубань. Вздохнул с завистью, подошел к палатке и, увидев откинутый полог, нырнул под парусину.
На пирамидальной верхушке палатки играли блики только что взошедшего солнца, и изнутри казалось, что парусина источает мягкий желтый свет. При этом свете Морозов разглядел в палатке трех офицеров, среди них - Гарбуза. В одних трусах и тапочках на босу ногу все они занимались кто чем, беззлобно переругиваясь.
- Уже поднялись, краса и гордость танковых войск? - насмешливо спросил Морозов, присаживаясь на табуретку.
- А я почти не спал, - ответил Гарбуз, откусывая нитку, которой пришивал к гимнастерке свежий подворотничок. - Попробуй усни: три года дома не был... Эх, и погуляю! На всю Кубань свадьбу отгрохаю!
- Зря командир бригады отпускает тебя сейчас, - недовольно заметил чистивший на гимнастерке пуговицы белоголовый лейтенант.
- Ты насчет футбола? - насторожился Гарбуз.
- Угу. Продуем без тебя артиллеристам как миленькие.
Гарбуз, сверкнув своими глазищами, помолчал, сердито посопел, раздумывая, как бы едче, по своему обыкновению, ответить, и, видать ничего не придумав, приглушенно зашипел:
- Знаешь что, хлопче?.. Я родился человеком, а не футболистом. Вот вернусь с молодой женой, тогда и в футбол будем играть.
- С женой? - изумился Морозов, хитро щуря глаза.
Молодежь грохнула смехом. Густо захохотал и Гарбуз.
- Тише, черти! - затряс кулаками Морозов. - Лагерь разбудите!
И вдруг, словно в насмешку над его словами, прокатился тяжелый, стонущий гул. Мелко задрожала земля от артиллерийских ударов.
В стороне границы, от края до края, полыхали вспышки орудийных залпов, отражаясь в широко раскрытых, встревоженных глазах выскочивших из палатки Морозова, Гарбуза, белоголового лейтенанта.
- Братцы, война! - выкрикнул лейтенант. Его глаза горели жаждой подвига.
- Война! - хрипло повторил Гарбуз.
- Война! - шепнули побелевшие губы Морозова.
Умолкли птицы в недалеком березняке, стыдливо спряталось за багровую тучу взошедшее солнце. А на западе бухало и гремело; серая ветошь редких курчавых облаков озарялась кровавыми отсветами.
Младший политрук Морозов вдруг вспомнил, что он дежурный. Опрометью бросился к штабной палатке. Влетел туда вихрем, чуть не сбив с ног заспанного сержанта - помощника дежурного, который уже тянулся к зеленой коробке полевого телефона.
