Тело совершенно изуродовано,
Не важно; если нравится,
то дозволено все!
Я делаю тебе больно,
И мне не жаль!
И тебе от этого хорошо
И тут, справа от себя, он увидел ее. Она лежала на гранитных парапетах, одетая, как и прежде, во все черное. Голова девушки покоилась на двух толстых книгах: Ницше «Утренняя заря, или мысли о моральных предрассудках» и Роберт Пирсиг «Дзен и искусство ухода за мотоциклом». Третью — «Капитал» Маркса — она держала перед собой. В левой руке девушка сжимала большой бумажный стакан, судя по острому аромату, с кофе. В уши были вставлены наушники, откуда доносилось:
Укусы, пинки, жестокие удары,
Гвозди, клещи и тупые зубья пилы,
Чего бы тебе ни хотелось,
я не скажу «нет»,
И впускаю в тебя грызунов
[5].
Я делаю тебе больно,
И мне не жаль,
И тебе от этого хорошо,
Слышите крики?!
Ты — корабль, я — капитан.
Куда лежит наш путь?
Я вижу в зеркале твое отражение.
Ты любишь меня, потому что
я тебя не люблю…
Вильям замер, от ярости перехватило дыхание. Он разглядывал безмятежное бледное лицо со светлыми зелеными глазами, борясь с желанием слегка подтолкнуть девицу, чтобы та свалилась в реку. Сам удивлялся, как ему удалось вчера совладать с собой и не убить девчонку на месте. Ее пренебрежительное «Изыди», «Я что, непонятно выразилась?» подействовали как ксеноновый душ — до странного парализующе.
Но вот теперь она лежала перед ним абсолютно одна, беззащитная и слабая в своем неустойчивом положении. И кому в здравом уме взбрело бы в голову лежать на парапетах?
На тонкой белой шейке девушки учащенно бился пульс, густые черные ресницы подрагивали, а ряд белоснежных зубов покусывал нежно-розовые губы. Черноволосая выглядела возбужденной.
Вильям задумчиво приподнял брови. Он никогда не задумывался, что «Капитал» Маркса может кого-то настолько взволновать. Сердце ее стучало: тук-тук-тук-так, язычок скользил по губам, и молодой человек к своему ужасу понял, что вид распростертой мерзавки его заводит.
Тогда он решился заговорить с ней:
— Что читаешь?
Она подняла на него глаза.
— A-а, это ты, красивая мордашка. — Лучистый летней зеленью взгляд вернулся к книге.
Вильям с минуту думал, что она о нем уже забыла, но ошибся, девушка, не глядя, насмешливо спросила:
— Не привык к отказам?
Он хмыкнул и в свою очередь поинтересовался:
— Как тебя зовут?
— Бесс, — спокойно ответила она.
Молодой человек напряженно взирал на нее, не веря своим ушам, а потом, поняв, что она не собирается ничего добавить, шумно выдохнул:
