Судебная психиатрия: Учебник | страница 40
Норма ч. 1 ст. 81 УК носит уголовно-правовой характер, но в ней нельзя не видеть и существенного уголовно-процессуального компонента. Причем уголовно-процессуальное препятствие логически и хронологически предшествует уголовно-правовому.
В связи с этим содержащаяся в УК формулировка юридического критерия психического расстройства, призванная определить его глубину (тяжесть), представляется не слишком удачной. Ибо в рассматриваемом случае суть дела не в том, что расстройство не позволяет обвиняемому осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. Раз преступление было совершено во вменяемом состоянии, то данный субъект не был лишен указанной способности. Но возникшее после этого психическое расстройство не позволяет ему самостоятельно участвовать в судопроизводстве. Он не может в силу болезни адекватно воспринимать имеющие значение для дела обстоятельства, понимать сущность своих процессуальных прав и обязанностей, совершать действия, в которых реализуются его права. Так, обвиняемый с глубоким психическим расстройством неспособен правильно понять суть предъявленного обвинения и значение обосновывающих его доказательств; он не в состоянии, защищая свои права, представить свои доказательства, заявить ходатайства, принести жалобу и пр. Иными словами, психическое расстройство делает обвиняемого процессуально недееспособным.
В англо-американском праве подобные состояния психически больного обвиняемого именуются «неспособностью предстать перед судом». Этой формулировкой пользуются иногда и отечественные специалисты, в первую очередь судебные психиатры, что следует признать нежелательным (или, по крайней мере, саму формулировку нужно рассматривать как очень условную). Во-первых, такого наименования нет в российском законе. Во-вторых, слово «предстать» ассоциируется с пассивным состоянием. Тогда как обращение к категории процессуальной дееспособности — недееспособности, т. е. возможности — невозможности самостоятельно участвовать в деле, подчеркивает активную роль лица и более соответствует процессуальному положению обвиняемого.
Несколько осложняет правильное и единообразное решение рассматриваемого вопроса отсутствие в УПК общей нормы об уголовно-процессуальной дееспособности, равно как и норм, касающихся ее утраты в связи с психическим расстройством. В то же время отмеченные недостатки законодательства не слишком значимы для экспертной практики.