Такая бесснежная зима, конечно, многим запомнилась - это было именно в 1821 году. Сам Пушкин ведь не был в это время в Михайловском и знал о поздней зиме по рассказам няни и соседей, может быть, барышень из Тригорского, в одной из которых современники видели черты Татьяны.
Картина зимы, когда «крестьянин, торжествуя, на дровнях обновляет путь... бегает дворовый мальчик, себя в коня преобразив, в салазки жучку посадив» (курсив Пушкина), - эта картина, с такими зорко увиденными деталями, нравится нам с детства. И трудно себе представить, почему Пушкин оговаривается:
Но, может быть, такого рода Картины вас не привлекут: Все это низкая природа; Изящного не много тут.
Литература до Пушкина не признавала описания таких «низких» предметов, как дровни, лошадка, кибитка, тулуп, пальчик дворового мальчишки... Пушкина обвиняли в грубости, интересе к низменным предметам, упрекали за то, что он вводит в поэзию очень уж прозаические, житейские слова. А он видел прекрасное в самой жизни: в тулупе, в дворовом мальчике - и еще с мягким юмором поддразнивал своих литературных противников:
Согретый вдохновенья богом, Другой поэт роскошным слогом Живописал нам первый снег И все оттенки зимних нег; Он вас пленит, я в том уверен...
Речь идет о друге Пушкина поэте Вяземском - его стихотворение «Первый снег» прекрасно, но оно написано до Пушкина и так, как после Пушкина уже нельзя было писать, возвышенно и красиво:
Здесь снег, как легкий пух, повис на ели гибкой; Там, темный изумруд посыпав серебром, На мрачной он сосне разрисовал узоры...
слишком возвышенно, слишком красиво. Пушкин уважает, ценит и Вяземского, и «певца финляндки молодой» Баратынского, о котором он уже упоминал в третьей главе, - но, ценя и уважая друзей-поэтов, он не может и не хочет идти их путем. Путь у него - свой. И героиня - своя, не похожая ни на одну из литературных героинь, именно потому, что она - из жизни, что таких девушек, как Татьяна, Пушкин видел, знал, пытался понять их.
Татьяна (русская душою, Сама не зная почему) С ее холодною красою Любила русскую зиму... Татьяна верила преданьям Простонародной старины... Ее тревожили приметы...
Так какая же она была, Татьяна Ларина? С одной стороны, очень близкая нам, совсем похожая на современных девушек, любящих книги и природу, склонных, не очень афишируя это, и мечтать, и ждать «милого героя». С другой стороны, верила приметам, бледнела, увидев молодую луну слева, а не справа; боялась встретить монаха; трепетала, когда заяц перебегал ей дорогу...
