Прочитаем «Онегина» вместе | страница 21



Ее сестра звалась Татьяна...

Сам Пушкин делает такое примечание к этой строч­ке: «Сладкозвучнейшие греческие имена, каковы, напри­мер: Агафон, Филат, Федора, Фекла и проч., употребля­ются у нас только между простолюдинами». И поясняет в следующих строчках:

Впервые именем таким Страницы нежные романа Мы своевольно освятим.

Нам странно представить себе, что в эпоху до «Ев­гения Онегина» это имя звучало совершенно так же, как теперь Матрена, Марфа, Прасковья, Лукерья, Фекла...

...с ним, я знаю, неразлучно Воспоминанье старины Иль девичьей!

Это Пушкин сделал нам подарок - одно из самых красивых женских имен. Дело, значит, не в имени, а в том, кто его носит, - ведь и фамилии Пушкин, Глинка, Толстой показались бы нам смешными, если бы не были прежде всего великими. Так же имена. Назвал Пушкин свою героиню Татьяной - и вот уже полтора века мы вос­хищаемся ее именем, даем его своим дочерям, влюбляем­ся в девушек, названных Татьянами...

Татьяне посвящены четыре строфы - в трех из них бросается в глаза настойчивое повторение частиц НЕ и НИ:

НИ красотой сестры своей, НИ свежестью ее румяной НЕ привлекла б она очей. ...Она ласкаться НЕ умела К отцу, НИ к матери своей; Дитя сама, в толпе детей Играть и прыгать НЕ хотела...

(Выделено мною. - Н. Д.)

И дальше: «ее изнеженные пальцы НЕ знали игл», «узором шелковым она НЕ оживляла полотна», «куклы... Татьяна в руки НЕ брала», «в горелки НЕ играла»...

Пушкин рассказывает не столько о том, какой была Татьяна, сколько о том, какой она не была: она не была обычной. Если «все в Ольге... но любой роман возьми­те» и т. д., то в Татьяне все свое, все необычное, не похо­жа она ни на девиц из романов, ни на ту Дуню, что «раз­ливает чай» и пищит: «Приди в чертог ко мне златой!», ни на свою сестрицу Ольгу и ее подруг.

...страшные рассказы Зимою в темноте ночей Пленяли больше сердце ей. ...Она любила на балконе Предупреждать зари восход... ...Ей рано нравились романы... -

вот и все, что мы пока знаем о привычках, вкусах, инте­ресах Татьяны. Этого, казалось бы, совсем мало, но Пуш­кин пишет о ней очень серьезно, без улыбки, как о Лен­ском, без сожаления, как об Онегине, - и это настраива­ет нас на уважение к героине.

Но как только Пушкин переходит к родителям Тать­яны и Ольги, возникает усмешка:

Отец ее был добрый малый, В прошедшем веке запоздалый; Но в книгах не видал вреда; Он, не читая никогда, Их почитал пустой игрушкой...

Убийственная строчка: «в прошедшем веке запозда­лый»! Достойный сосед дядюшки Онегина, единственным чтением которого был «календарь осьмого года» (а дей­ствие происходит в1821-м!).