Мать молча и ласково следила за моими сборами. Ей тоже не мешало бы прогуляться, но вдовство с войны отбило у ней охоту ко всяким увеселениям, и она стеснялась выйти на многолюдье и дать волю любопытству. Уже одетому, она попеняла мне за порванную антенну:
«Так и не натянул вчера антенну-то. А сегодня какая славная передача».
«Я живо вернусь и налажу».
На улице в глаза мне точно плеснуло солнечным светом. Я с минуту жмурился да мигал, не двигаясь с места, пока не пригляделся. Но свет обманывал: при нем казалось совсем тепло, однако с крыш на теневой стороне не капало. Народу в селе было невпроворот. Одни направлялись к сельсовету, другие шли оттуда. Проголосовали и гуляли по селу...
Список избирателей нашего села был у Доры. Мне навязчиво думалось, что, когда я подойду к ней за бюллетенями, сидящие за длинным столом во все глаза уставятся на нас. Но до того ли им было? Прибывавшие с улицы каждому не давали оторваться от дела: ведь перед полуднем в день выборов самая горячка на участках. Я даже за руку поздоровался с Дорой и поздравил ее с праздником. По ее взгляду и сразу зарумянившемуся лицу понял, что она ждала меня. Я убедился в правоте матери: серый костюм так ладно пришелся по фигуре Доры, что с нее хоть снимай фотографию для журнала мод. Увидел у нее на руке и золотые часы, маленькие — с бляшку пломбы. И не на ремешке, а в золотом браслете. «Востер же топор у твоего отца, — подумал, глядя на нее. — Не только в стоящие тряпки, а даже в золото врубается». А сам улыбался ей, чтобы не догадалась о моих помыслах. Она подала мне вместе с бюллетенями вдвое сложенный листок бумаги. На нем было написано карандашом: «Прочитай в кабине». Для меня, когда выборы, хоть вовсе не существуй кабины. Да и большинство избирателей у нас с полным доверием и уважением к тем, за кого голосуют, прямо от стола идут к урне. И я придерживаюсь того же. Но тут поневоле сунулся в красный полог кабины и там при свете лампы прочитал на расправленном листке: «Приходи, когда поменьше будет народу, и мы прогуляемся по селу». Записка приятно взбудоражила меня. Я не остался на улице, а вернулся домой ставить антенну. Когда управился и радио заговорило, мы с матерью сели обедать. Но и после обеда еще рано было идти к Доре. И вынул из нижнего комода роман «Красное и черное». Но разные мысли лезли мне в голову и мешали читать. Я закрыл книгу. Чтобы матери не показалось странным, что я не иду гулять, притворился, будто слушаю веселую передачу по радио, а сам все посматривал в окошко, высчитывая время не по часам, а по тому, как убывал народ на улице. Отправился в сельсовет, когда избиратели тянулись туда и обратно уж только поодиночке. Дора вышла ко мне в пустой коридор. На ней было зеленое пальто, которое я увидел тоже впервые, но уже знал о нем понаслышке, от тетки Фени. Пальто действительно было сшито со вкусом.
