говорит: «Der Absatz ist sehr gut»[35], значит это чистая правда. А ведь ребятишки в Праге уже лопочут по-словацки! Когда выйдет все до конца, Шалек даст часть тиража переплести так же богато, как и произведения немецкой поэзии.
Мне давно уже хотелось поговорить с Шалеком об издании Пушкина в вашем переводе, а теперь, когда вы сами об этом просите, я это сделаю. Он был бы и не прочь, но только в том случае, если вы не потребуете большого гонорара. Дело в том, что он сомневается, будет ли спрос на стихи, но чешская литература его весьма интересует. Если вы не станете настаивать на большом гонораре и согласитесь получить его книгами, я попробую соблазнить его этим. Было бы только начало положено, а когда он увидит, что книгу покупают, то согласится напечатать еще что-нибудь. Поэтому просмотрите рукопись еще раз, отшлифуйте ее, сообщите свои условия, и тогда я поговорю с ним уже серьезно. Я сказала, что сама принесу рукопись. Не будем никому ничего говорить, пока самим не станет все ясно, тогда мы это торжественно отпразднуем, а я уж позабочусь, чтобы по всему свету раструбили. Впрочем, Пушкин сам за себя говорит, а вы достаточно хорошо известны как его переводчик. Итак, готовьтесь, Вашек! Посылать все сразу — «Пленника», «Фонтан», «Мазепу» и прочее — совсем не обязательно. Если он возьмется за это издание, я буду так счастлива, словно это мой собственный труд. Поверьте, ведь я стараюсь лишь ради сближения славян. В журналах все это растворится, но книга (а он должен издать ее хорошо) привлечет к себе внимание.
Так значит «Хороший человек» вам понравился? Я тоже довольна своим «дядюшкой». А теперь послушайте, что я скажу: после продолжительного отсутствия у нас появился пан Штулец! Удивил же он меня! Он стал благодарить меня, говорил, что я доставила ему большое удовольствие, и все время глаза в восхищении закатывал. Наконец я поняла, что он в прошлое воскресенье удосужился наконец прочитать «Горную деревню», и так был потрясен, что в понедельник, не мешкая ни минуты, отправился ко мне, желая сказать, что «Горная деревня» выше «Бабушки», что это первый чешский роман и все прочее по сравнению с ней только сор, в том числе и «Мечтание» Сабины. А дело было в том, что он вознамерился писать о чешской беллетристике, стал читать, и «Горная деревня» его от головной боли избавила. Мне было приятно услышать это: ведь еще никто так не говорил. Да и в самом деле, «Горную деревню» никто не понял как следует, а что касается образов и идей, я тоже ставлю ее выше «Бабушки». Мешает немного диалект, но он там необходим.
