«Нет, дорогой друг, я не согласен с тобой и никогда не соглашусь, что труд всемогущ, что делает он человека чище, благороднее. Люди остаются всегда такими, какие они есть. И если кому-то кажется, что он изменился, то это всего лишь видимость, самообман. Не больше. Ты можешь обвинить меня в скептицизме и еще в чем угодно, но я смотрю на вещи глазами смертного. То есть мой уровень сознания всецело зависит от уровня материальных благ. Ты живешь в городе и, видимо, не знаешь, что такое мозоли и как они болят. Поэтому ты все рисуешь светлыми красками. Оптимизм — дело хорошее. Я за оптимизм, подкрепленный приличным заработком! Но нельзя же забывать и о суровой действительности. Нет, дорогой друг, есть еще и черные краски. И давай забудем о полутонах. Извини, но я хочу быть откровенным. Хотя заранее знаю, что не найду у тебя поддержки. Ты еще в школе отличался этаким необузданным оптимизмом. Какие ты плакаты, какие ты лозунги писал! А сам вечно ходил в одних штанах. Помнишь, у тебя были серые штаны с чернильным пятном на одном месте?.. Заранее знаю, что ты скажешь: «Мы не стеснялись своих штанов. Не в этом дело. Есть вещи поважнее...» А мне плевать на эти важные вещи! На стройку съехалась разношерстная братия. Кое-кого могу описать.
Виктор Тараненко. Высокоидейный человек, вы с ним одного поля ягода... Служил на флоте. Работает экскаваторщиком. Норму, конечно, перевыполняет. Словом, горячий парень. А по-моему, обыкновенный маньяк.
Сильва. Надо отдать должное — красавица. Таких, как она, на улице Горького не каждый день встретишь. в нее здесь все повально влюблены. Не составляю исключения и я, и мне она нравится. Как женщина. Не больше. У меня даже (не обвини в цинизме) мелькают иногда грешные мысли. Тут, брат, кругом лес, да небо, да филин по ночам, как леший, гукает, да грязь непролазная, да работы невпроворот... Тут скоро превратишься в законченного дикаря. А ведь есть, кроме всего этого, улица Горького. Большой театр. И даже Малый есть. Метро. Рестораны. Есть еще тихие закоулки и «пятачок» около «Метрополя», где можно стоять, ни о чем не думая, говорить какой-нибудь девушке всякую чушь, можно целовать ее, если тебе и ей этого захочется... Можно, наконец, сесть в электричку и уехать в Подмосковье. Можно на дачу. На своей машине. Со своей женой. Можно и с чужой. Ведь все это есть. Понимаешь, черт побери, есть же все это!
