В одном рассказе Мопассана>{9} есть одно чувственное описание весны, которое заканчивается призывом вешать в такие дни на всех углах объявления: "Французский гражданин, весна пришла, остерегайся любви!" Может, и в Боснии следовало бы предостерегать человека, чтобы он на каждом шагу, при каждой мысли и вообще во всём, даже самом возвышенном, остерегался ненависти, врождённой, бессознательной, эндемической ненависти. Так как в этой отсталой и жалкой стране, в которой компактно существуют четыре разных религии, нужно бы в четыре раза больше любви, взаимопонимания и терпимости, чем в других странах. А в Боснии — наоборот, непонимание, которое время от времени переходит в открытую ненависть, — почти всеобщая характеристика жителей. Бездна между разными религиями так глубока, что только ненависти иногда удаётся преодолеть её. Я понимаю, что на это мне можно ответить, и с достаточным основанием, что в этом отношении всё-таки наблюдается известный прогресс, что идеи XIX века и здесь сделали своё дело, и что теперь, после освобождения и объединения, всё пойдёт намного лучше и быстрее. Я боюсь, что это не совсем так. (Мне кажется, за эти несколько месяцев я видел столько ужасных конфликтов между людьми разных религий и народностей в Сараеве!) В газетах, на улице, повсюду при всяком удобном случае будут говорить: "Брат милый мой, не важно веры какой", или "Не спрашивай, как кто крестился, важно, чья кровь течёт в его груди", "Иноземцев уважай, а своими гордись", "Всеобщее народное единство не знает ни религиозных, ни племенных различий". Но испокон веков в боснийских гражданских кругах было достаточно ложной общественной учтивости, утончённого самообмана и других звонких речей и пустых церемоний. Это сносно скрывает ненависть, но не устраняет её и не мешает её росту. Я боюсь, что под покровом всех современных лозунгов в этих кругах могут дремать старые инстинкты и каиновские планы, и что они будут существовать до тех пор, пока не будут полностью изменены основы материальной и духовной жизни в Боснии. А когда придёт это время, и у кого найдутся силы совершить это? Когда-нибудь это случится, я верю в это, но увиденное мною в Боснии не указывает на то, что сейчас всё уже идёт по этому пути. Наоборот.
Я размышлял об этом, особенно в последние месяцы, когда ещё боролся с решением навсегда покинуть Боснию. Конечно, человек, который носит в себе такие мысли, не может спать спокойно. И я лежал рядом с открытым окном в комнате, в которой родился, снаружи шумела Миляцка попеременно с ветром ранней осени в ещё обильной листве.
