Гошка в сердцах сплюнул.
Еще не хватало, чтобы его в скрипачи произвели! Видал он все эти скрипки в гробу в белых тапочках!
Может быть, у самой Наташки спросить? Не зря же она за этой скрипкой гоняется. Значит, что-то знает. А не будет говорить – он скрипку у нее на глазах разобьет. Возьмет вот так за гриф и шарахнет обо что-нибудь острое. Пускай Цветочница себе другую ищет.
Появление Валерки Гошка не увидел. Скорее почувствовал. Гребешков шел наискосок через двор. Шел медленно, словно ему было больно переставлять ноги. На каждом шагу он поводил головой из стороны в сторону, то ли принюхиваясь, то ли высматривая что-то. Вид у него был неважный – бледный, осунувшийся, с темными кругами вокруг глаз, с высохшими губами. Длинные тонкие пальцы теребили «молнию» черной куртки.
Чтобы сосед его не заметил, Гошке пришлось спрятаться на склизком пятачке, где раньше стояли мусорные баки. Скрипка в его руках вела себя странно. Только что она была плотно завернута, но вот уже из-под ткани торчит гриф. От этого движения обиженно зазвенели струны. Произошло это как раз тогда, когда Валерка проходил совсем близко, так что Гошке пришлось присесть и прижать к себе инструмент. Из-за этого ему стало совершенно нечем дышать, руки пронзила уже знакомая боль ожога. Дыхание перехватило.
Первым желанием Снежкина было вскочить, забросить скрипку куда подальше и наконец свободно вздохнуть.
Он уже стал подниматься, но что-то мешало это сделать. Руки жгло нестерпимо, однако Гошка продолжал крепко держать сверток. От боли на глаза наворачивались слезы. Сердце гулко бухало в груди.
Состояние это длилось бесконечно долго. Перед глазами расплывались яркие круги. Гошка пытался хоть что-то сквозь них разглядеть. Но вокруг была темнота.
Когда все закончилось и Снежкин на ватных ногах выбрался из своего укрытия, Гребешкова нигде не было. Гошка трясущейся рукой вытер со лба пот. Ладонь была ярко-красной, вспотевшей, но следов ожога на ней опять не было.
Это было удивительно. Это было страшно. Ведь больно было на самом деле. Руки плавились от нестерпимого жара. И вот – ничего… Неужели скрипка дает понять, что он не тот, кто должен ее держать?..
Гошка до того был увлечен изучением своих рук, что не заметил, как сзади к нему подошли.
Чья-то ладонь коснулась его плеча. Снежкина крутануло на месте.
– Отдай!
Приказ был отдан шепотом, но для оглушенного болью Гошки он прозвучал как крик.
Снежкин смотрел на обметанные посеревшие губы говорящего, не в силах поднять глаза. Хотя и так было понятно, кто это и что от него хотят.
