БЕГЛЕЦЫ * ВОСТАНИЕ НА ЗОЛОТЫХ ПРИИСКАХ | страница 57
Тучи, мчавшиеся с юга, целиком заволокли небо; яркий дневной свет померк; послышалось завывание бури; с каждым порывом ветра волны вздымались всё выше, бурлили всё сильнее.
Как ни страшил Бренна и Марона надвигавшийся шторм, гнев Кудона был для них еще страшнее. Бережно уложив панцирь в рундук, откуда они его вынули, они вернулись на ют, рассчитывая по мосткам пробраться оттуда на корму; но палубы уже были залиты водой.
На верхней палубе они увидели трех матросов, уцепившихся за канат. Пенящийся вал перекатился через борта, и двух человек смыло. Третий всё еще отчаянно цеплялся за канат.
– Да это Феликс! – крикнул Марон.
Он проворно спустился по трапу, ведущему с юта на верхнюю палубу, и подхватил Феликса, когда тот, обессилев, едва не выпустил канат из рук.
Судно кренилось так сильно, что Марон еле удержался на ногах. С большим трудом он довел Феликса до трапа. Бренн помог Марону втащить Феликса. Они были на середине трапа, когда новый вал перекатился через борта и едва не сшиб мальчиков с ног. Крепко ухватившись за перила, они снова принялись тащить Феликса. Прежде чем нахлынула следующая огромная волна, они уже взобрались наверх.
– В самый раз! – прохрипел Бренн, с трудом переводя дух.
Эта волна была еще страшнее; она хлынула на палубу и переломила трап.
Бренн и Марон не стали дольше смотреть, а вбежали в ближайшую каюту и положили Феликса на койку. Он улыбнулся им и спустя немного времени приподнялся. Море бушевало вовсю, – слова нельзя было расслышать. Мальчики с минуты на минуту ждали, что могучие валы, непрерывно обрушивавшиеся на корабль, разобьют его. Неистовый шум не утихал. Вода, залившая пол каюты, доходила беглецам до колен; они коченели от холода. Каюта ходила ходуном. Феликса и обоих мальчиков швыряло во все стороны. Они пытались ухватиться за края коек и за рундуки, но волны хлестали в борта судна с такой бешеной силой, что удержаться на месте было невозможно, и все трое поминутно стукались друг о друга.
Оказалось, что они вбежали в каюту, где незадолго до шторма в последний раз закусывал Кудон; на столике еще оставалась кой-какая еда. Марон схватил всё, что там было – несколько мучных лепешек и кусок копченой свинины, – и не выпускал этих припасов из рук, как буря ни свирепствовала. Во время недолгого затишья он поделился ими с Феликсом и Бренном; все трое с жадностью набросились на пищу.
Вскоре шторм возобновился с удвоенной силой, и они забыли всё на свете, кроме необходимости крепиться и уцелеть среди ужасающего разгула стихий. Никогда в жизни они еще не слышали подобного грохота. Он был так чудовищен, что постепенно у них притупились все чувства и терзавший их страх несколько ослабел. Они уже не в состоянии были думать. Они помнили только одно: надо выжить.
