Корабль снова поплыл на восток. За истекшие три дня матросы – сами рабы – успели подружиться с повстанцами и сочувственно относились к их попытке вырваться на свободу. Таким образом, после устранения кормчего, ничто уже не нарушало полного согласия на «Лебеде».
Следующие два дня плаванья прошли спокойно, а на третий – наблюдатель заметил на расстоянии около пяти миль корабль, шедший прямо к «Лебедю».
Среди повстанцев поднялся переполох; они решили, что это военный корабль, высланный, чтобы схватить их и вернуть в Италию. Феликс несколько успокоил людей, объяснив им, что корабль идет к Италии с востока и, значит, не мог быть послан за ними в погоню.
Опасения рассеялись не вполне. Как-никак судно могло быть военное; что, если его начальнику вздумается обыскать «Лебедя»? Но наблюдатель донес, что корабль, тем временем подплывший довольно близко, судя по всему, торговый: обводы у него более закругленные, чем у военных судов, его двигали паруса и не видно было гребцов, размещаемых на военных судах тремя ярусами и являющихся непременной их принадлежностью.
Повстанцы приободрились; некоторые из них даже взлезли на мачты, чтобы лучше разглядеть корабль, приближавшийся к ним.
Новый кормчий подошел к Феликсу и сказал:
– Начальник, я хочу кое-что предложить тебе.
– Выкладывай, – отозвался Феликс, жевавший ячменную лепешку. – Я никогда не мешаю людям говорить, но мне случается уложить человека на месте, если он скажет не то, что надо.
Кормчий облизнул пересохшие губы, огляделся по сторонам и начал:
– Я рад, что ты швырнул его за борт. Он был изверг, тиранил нас. Он велел бросить моего брата в море за то, что брат кинулся на него. Теперь он получил по заслугам. Брат нечаянно чем-то рассердил кормчего, и тот жестоко избил его; брат рассвирепел – и кончилось тем, что его, беднягу, выбросили за борт.
Феликс осклабился.
– Матросам не годится сердить начальника. Ну, ладно! Меня очень радует, что я полностью расквитался с этим негодяем за его злодейства. Хотя, признаться, я малость поспешил. Что же ты надумал?
– Мне осточертело быть рабом, и всем моим товарищам – тоже. Мы хотим присоединиться к вам. Но что вы намерены сделать, когда окажетесь на Востоке?
– Продать корабль финикийцам, которые не будут нас донимать расспросами; выручку мы поделим, а затем – разбредемся по белу свету.
– Тогда нас мигом всех переловят, – проворчал кормчий, – и нам будет не лучше, чем прежде – нет, хуже, если только это возможно.
