— Ой, да сторож давно дрыхнет, а фонарик я включу на две секундочки! — запротестовала я.
— Все равно не трогай фонарь! Чернышева, тебе что, больше заняться нечем?
— Представь себе — нечем, — совершенно честно ответила я и, решив настоять на своем, включила фонарик, направила свет на плиту. — Максим…
— А-а! — вскрикнула Мария. — Где? Уже идет?
— Не ори. Я имя с плиты читаю. Мы сидим у могилы Иванова Максима Степановича, — сообщила я. — Жаль, что мы ее в тот день не нашли, тогда бы и не было всего этого кошмара.
— Ну, Чернышева! — разохалась Машка. — Ты меня так перепугала!
— Извини.
Я выключила фонарь. Никитина посмотрела на часы.
— Включай снова, мне идти пора.
— Уже?
— Да, достань мне пакетики. — Машкин голос дрожал от волнения. — Так, это — Марии земля, это — Максима. Ну, я пошла.
— Иди, — кивнула я. Я хотела еще что-то сказать, но не знала что. Боялась ляпнуть какую-нибудь глупость и окончательно расстроить Машу, которая и так тряслась от страха. Я провожала ее взглядом до тех пор, пока она не растворилась в темноте.
Честно говоря, сидеть здесь без нее и смотреть на очертания крестов и могильных плит было еще страшнее. К тому же на кладбище вдруг воцарилась удивительная тишина, такая, что я ясно слышала, как учащенно постукивает мое сердце. Да, теперь я понимаю, какую именно тишину называют мертвой. А что, если сейчас из могил повылезают всякие упыри, между надгробий начнут гулять вурдалаки или вообще явится смерть с косой? Ой-ой-ой, как бы Машуня, вернувшись, не нашла здесь мой хладный труп…
Чтобы хоть как-то отвлечься от жутких мыслей, я попыталась вспомнить что-нибудь из школьной программы. Кажется, был какой-то текст про Египет.
Кругом стояла прежняя тишина. Ну, хоть бы ветер подул и деревья качались, или хоть бы ворона каркнула! Тут же позади меня раздалось карканье. Я обернулась и увидела, как в темноте поблескивают два темных глаза вороны, сидевшей на одном из крестов. Ох, нет, лучше бы эта птица тут не присутствовала.
Я вновь принялась вспоминать:
— Египет находится… Египет находится… Да не помню я, где он находится!
Я оглянулась. Ворона все так же сидела на заборе и смотрела на меня.
Надо о чем-то думать, что-то говорить, иначе я сойду здесь с ума от страха. И тогда я начала считать, просто называть цифры по порядку, но почему-то долго не могла сообразить, что за цифрой «шесть» идет «семь». Медленно, нараспев, как маленький ребенок, я произносила мысленно цифры, и только добралась до тридцати четырех, как мертвую тишину пронзил дикий крик. Конечно же, это кричала Маша, больше было просто некому!
