— Да, гостям у вас всегда весело, — засмеялась я. — Кстати, нестыковочка получается: в противогазе идти в туалет, это понятно, а зачем там простыня и череп?
— Не знаю. Если интересно, сама спроси, когда вернется.
— Эй, Даниил, выходи, подлый трус! — раздался крик под кухонным окном.
— Даниила нет, — высунулась в форточку Никитина.
— А где он?
— На ритуальном сожжении.
— Где?
— Где пожар увидишь, туда и иди.
Никитина засунулась обратно, и мы пошли к ней в комнату.
На кровати лежало белое свадебное платье.
— Платье! Ты замуж выходишь? Уж не за Максима ли? — засмеялась я.
— Это мамино. Правда, красивое? — Маша взяла наряд и приложила к себе. — Буду выходить замуж — надену его.
— А если оно тебе по размеру не подойдет?
Никитина внимательно посмотрела на платье.
— Сейчас примерю и узнаю.
Но оно было сшито как на нее.
— Еще бы и фату, — сказала я.
Маша вынула из шкафа венок из белых цветов, сделанных из ткани. В центре каждого была бусинка, а к краю лепестков пришпилена фата.
— Ну, как? Можно в церковь идти?
— Выглядишь потрясающе! — показала я большой палец. — Посмотри в зеркало.
Маша, хлопая мягкими тапочками с помпончиками, выбежала из комнаты в прихожую, где было большое зеркало, и почти тут же с криком влетела обратно, хлопнув дверью.
— Там… он! За мной пришел! — Никитина с неожиданной легкостью и быстротой придвинула к двери тумбочку и скомандовала: — Давай еще что-нибудь, чем забаррикадироваться…
— Максим там? — испуганно спросила я.
— Ага. В зеркале стоял. И помахал мне рукой.
В этот момент раздался стук в дверь. Мое сердце заколотилось. Мы переглянулись. Не знаю, как в моих глазах, а в глазах Машки стоял ужас. Стук повторился.
— Кто там? — еле выговорила я, так как от страха язык у меня заплетался.
— Мария… — услышали мы голос Трофимова. — Я пришел за тобой.
Никитина побледнела и пошатнулась, кажется, собравшись хлопнуться в обморок.
— Мария, я пришел за тобой, — вновь прозвучало за дверью.
— Нет… уходи! Не хочу! Чур меня, чур! — Машка, как подстреленный заяц, заметалась по комнате. — Уходи, уходи! Оставь меня в покое!
— Мария! Моя Мария! Открой! — начал колотить по двери Максим. — Я люблю тебя!
— Уйди, мертвяк проклятый! Я тебя не люблю! — заорала Машка и бросилась к окну. Подняв подол платья, она взобралась на подоконник, раскрыла окно и выпрыгнула на улицу.
Я кинулась следом. Белая фата Никитиной, несшейся во всю прыть, развевалась по воздуху. То, что Маша была в длинном платье и домашних тапочках, ей совершенно не мешало — она гнала, как олимпийская рекордсменка. Я едва поспевала за подругой. Пробежав несколько дворов, мы остановились, чтобы перевести дух.
