В Италию он тотчас по-настоящему влюбился — по-иному, но почти так же страстно, как в свои родные края. Прожил лет восемь то в Риме, то на морском побережье. За это время стал очень известным журналистом и писателем. Писал в „Вестнике Европы‟, в „Русском богатстве‟, в „Новом журнале для всех‟ и стал постоянным корреспондентом „Русских ведомостей‟. Эту газету читала и справедливо почитала вся русская интеллигенция. Превосходные корреспонденции Михаила Андреевича (хорошо их помню) обратили на себя общее внимание. Подписывался он „Осоргин‟. В документах значился под двумя фамилиями: сначала Ильин и в скобках Осоргин, затем наоборот. Позднее остался Осоргин просто. Под этим именем он и умер, но перед смертью выразил желание, чтобы в надгробной надписи значились обе фамилии. Эта его воля была исполнена.
Он написал две книги в Италии, обе о ней, одну — специальную по заказу Словаря Гранат, другую — сборник бытовых очерков. Часто к Италии возвращался в книгах, написанных уже после революции, как „Там, где был счастлив‟ и „Книга о концах‟. Ездил он, в качестве корреспондента, и на Балканы, в пору тамошних войн.
Вернуться в Россию он легально не мог бы. Но в 1916 году вернулся самовольно, сославшись на то, что военное ведомство призвало его возрастной класс. Проехал кружным путем через Францию, Англию, Норвегию, Швецию и Финляндию. Репрессиям его не подвергли, главным образом вследствие заступничества В.А. Маклакова. По недостаточно крепкому здоровью Михаил Андреевич мобилизован не был. „Русские ведомости‟ отправили его корреспондентом на западный фронт. Если память мне не изменяет, его военные корреспонденции имели меньше успеха. Он писал о войне не так, как тогда полагалось даже в „Русских ведомостях‟.
Революция застала его в Москве. При его имени, при влиятельности его газеты, при больших знакомствах в либеральных (в широком смысле слова) кругах Москвы и Петербурга, он без труда мог бы получить видную должность и в России, и по дипломатическому ведомству. Правда, „предложение‟ было в ту пору очень, очень велико. Но и „спрос‟ был громадный. Михаилу Андреевичу было сделано очень лестное предложение. Он его отклонил — по своим взглядам, по своему отношению к государственности. Ненадолго принял работу по разбору архивов Охранного отделения, однако и это скоро признал ошибкой: разоблачение бывших секретных агентов тоже не согласовалось с его убеждениями. А 25 октября этот
