Натка схватила табуретку и швырнула прямо в эту старуху, но в ответ услышала лишь тоненький дребезжащий смех. А потом раздался звук, от которого сердце Фишки ушло в пятки. Она медленно вышла в коридор, к входной двери. Та была нараспашку, и в проеме виднелось несколько фигур…
Ну надо же было так заблудиться! Боря в темноте плохо видел дорогу, пошел огибать ельник не с той стороны и едва не грохнулся с обрыва. Потом вернулся и долго вспоминал, как же они в прошлый раз спускались. Спуск, помнится, был крутой, Степа тогда умело выискивал пологие места, но сейчас в этой темнотище попробуй их найди. Лучше бы он длинной дорогой пошел, честное слово! А теперь нужно быть очень осторожным, так как при несчастном случае никто его здесь искать не станет.
Путем долгих проб и ошибок, занявших, наверное, часа два, Боря все же спустился к дому. В окнах темно, все наверняка еще спят, подумал он, но тут же вздрогнул – дверь была распахнута настежь. Боря бросился внутрь, не слишком думая о последствиях. Щелкнул выключателем – свет не зажегся. Прислушался – в доме царила тишина и чувствовался какой-то странный запах. Фонарик на мобильнике работал исправно, и Боря, набравшись смелости, зашел в комнату, где оставил сестру.
В комнате никого не было. Наполовину оторванная и вдобавок разбитая форточка жалобно покачивалась на одной петле. Боря в ужасе стал осматривать комнату. Но никаких других следов борьбы не обнаружил, разве что табуретка валялась на полу у окна.
А вот в другой комнате, где еще несколько часов назад мирно спали трое парней, следы борьбы явно имелись. Старательно прикрепленный Борей засов на этот раз валялся на полу, отломанный вместе с куском дерева. Разбиты были оба окна, рядом с одним валялись останки небольшой фанерной тумбочки, разнесенной в щепки.
Под ногой что-то звякнуло. Боря нагнулся и поднял заколку – маленькую, разноцветную, со стразами. Это была заколка Фишки.
Мальчик выбежал в коридор. Вот комната профессора, дверь по-прежнему закрыта. Боря взялся за ручку, слегка потянул на себя… Дверь упала, чуть не ударив его по голове.
В этой комнате странный запах ощущался сильнее, чем в других. Профессора не было. На столе лежал фонарь и какие-то бумаги, а портфель, с которым Иван Евгеньевич никогда не расставался, валялся на полу, содержимое рассыпалось. Сам не зная, зачем это делает, Боря стал запихивать бумаги обратно. Сложив, увидел на полу еще что-то маленькое, завернутое в тряпочку. Так и есть – это была та самая брошь с изображением лошади. Мальчик машинально сунул и ее в портфель, но спустя несколько секунд вновь вытащил и переложил к себе в карман. Осмотрев комнатку внимательней, Боря увидел под кроватью… свой синий камешек. Машинально сунул руку в карман – нет, его камешек на месте, а это, наверное, профессорский. Ведь говорил же Иван Евгеньевич, что получил такой же вместе с брошью. «Против старухи не поможет, но от ее слуг убережет. А брошь не для защиты – у нее другое предназначение» – вспомнились слова профессора.
