Чапек. Собрание сочинений в семи томах. Том 6. Рассказы, очерки, сказки | страница 80

Что же дед? Ни слова ни говоря, взял щеночка и прямо с ним на конюшню. А там, сударик, тепло: Ферда с Жанкой здорово надышали! Они спали уж, но слышат — хозяин пришел, голову подняли, глядят на него умными, ласковыми глазами.

— Жанка, Ферда, — сказал дедушка, — вы ведь Воржишека обижать не станете? Я вам его поручаю.

И положил щеночка на солому перед ними. Жанка это странное созданьице обнюхала, — пахнет приятно, хозяйскими руками. Шепнула Ферде:

— Свой!

Так и вышло.

Вырос Воржишек на конюшне, соской из носового платка вскормленный, открылись у него глаза, научился он пить из блюдца.

 Тепло ему было, как под боком у матери, и скоро стал он настоящим шариком, превратился в глупого маленького шалуна, который не знает, где у него зад, и садится на собственную голову, удивляясь, что неловко; не знает, что делать со своим хвостом, и, умея считать только до двух, заплетается всеми четырьмя лапами; и в конце концов, удивившись самому себе, высовывает хорошенький розовый язычок, похожий на ломтик ветчины. Да ведь все щенята такие: как дети. Многое могли бы рассказать по этому поводу Жанка и Ферда: какое это мученье для старой лошади все время следить за тем, как бы не наступить на несмышленыша; потому что, знаете ли, копыто — это не ночная туфля и ставить его надо потихоньку-полегоньку, а то как бы не запищало на полу, не вскрикнуло жалобно. «Просто беда с ребятишками», — сказали бы вам Жанка с Фердой.

И вот стал Воржишек настоящей собакой, веселой и зубастой, как все они. Одного только ему против других собак не хватало: никто не слышал, чтобы он лаял и рычал. Все визжит да скулит, а лая не слыхать. «Что это не лает Воржишек наш?» — думает бабушка. Думала-думала, три дня сама не своя ходила, — на четвертый говорит дедушке:

— Отчего это Воржишек никогда не лает?

Задумался дедушка, — три дня ходит, голову ломает.

На четвертый день Шулитке-кучеру сказал:

— Что это Воржишек наш никогда на лает?

Шулитке крепко слова эти в голову запали. Пошел он в трактир, — думал там три дня и три ночи. На четвертый день спать ему захотелось, все мысли смешались: позвал он трактирщика, вынул из кармана крейцеры свои, расплачиваться хочет. Считает, считает, да, видно, сам черт в это дело замешался: никак сосчитать не может.

— Что это, Шулитка? — трактирщик говорит. — Или мама тебя считать не научила?

Тут Шулитка хлоп себя по лбу. И про расплату забыл, — к дедушке побежал.

— Хозяин! — с порога кричит. — Додумался я: оттого Воржишек не лает, что мама не научила!