- Делала вид, будто помогаю. Чтобы у него не было подозрений. Впрочем, несколько рюмок выпила. Вино тоже пила... Довольно много.
- Ваше снадобье вы подлили в вино?
- Нет, позже. В коньяк.
- Чего же вы ждали?
- Надо было подождать конца... После шампанского было то, для чего он меня пригласил, - сказала она тем же грубым тоном, каким накануне сказала: «это обойдется вам дорого». Но на этот раз она не засмеялась. Лицо ее стало мертвенно-бледно. Эссеист смущенно раскуривал папиросу. - Сама не знаю, зачем я вам это рассказываю.
- Вы отлично знаете, что я друг. Друг и партии, и вас лично, - сказал он, уже не считая нужным говорить о глубоком психологическом и моральном смысле исповеди. - Шеф мне доверял и не такие вещи, - снова соврал он. Она, не отвечая, подлила себе вина, которого уже оставалось немного. Эссеист с неудовольствием подумал, что придется, пожалуй, заказать еще полбутылки.
- Танк был очень несчастный человек, - вдруг тихо сказала она. Он взглянул на нее изумленно.
- Несчастный?
- Очень. Он мне рассказывал свою жизнь. Я не знаю, для чего он пошел к ним на службу. Ведь он был не немец. Он мне говорил что-то о мести общим врагам... Не знаю.
- И вы его пожалели?
- Да.
- А пожалев, подлили ему яда? - спросил эссеист и засмеялся. Эта черточка была очень ценна для его романа.
- А пожалев, подлила ему яда, - равнодушно подтвердила ока. - Впрочем, вы ничего не понимаете. Прекратим этот разговор.
- Нет, умоляю вас! Простите меня, я обмолвился... Как же вам удалось подлить ему яд? Ведь это удается только на сцене; там жертва отворачивается как раз в нужную минуту.
- Я думала об этом весь вечер... Я только об этом и думала два последних дня. Я у себя дома раз десять прорепетировала это перед часами: вынуть пузырек из сумки, откупорить, вы лить жидкость в его стакан и спрятать пузырек в сумку, четыре движения... Дома у меня на это уходило от тридцати до пятидесяти секунд, всякий раз иначе. Но где ж было взять эти секунды? Дама разговаривает с мужчиной, почему же, в самом деле, мужчине отворачиваться в сторону? Он не отвернулся ни разу... Я думала, что сойду с ума! - сказала она измученным голосом. - Я и теперь не понимаю, как не сошла с ума... Впрочем, нет, я вру! Я все соображала. Может быть, я даже никогда в жизни не соображала так быстро, как в тот вечер.
- И что же? Как же это вышло? - с жадным любопытством спросил он.
- Очень просто. Само собой вышло... После этого он неловко засмеялся и сказал мне, что пойдет за счетом. (
