Опять сел за стол и счел деньги в бумажнике. Было около семисот долларов. Больше у него ничего не было. В Африке, как раз перед несчастьем, намечалась одна комбинация с вьетнамской валютой, она должна была принести ему много денег. Комбинация с поездкой в Неаполь и в Индокитай была довольно простая. Он плохо разбирался в сложных комбинациях, которые приносили миллионы финансистам, почти никогда не имевшим дела с полицией, почти никогда не попадавшим под суд. «Поехать в Буэнос-Айрес? Нет, он больше денег не даст, скажет, что подождет машин. Все-таки надо попробовать. Получить деньги, вернуться и бросить к ее ногам?» Он и в мыслях выражался цветисто-дешево.
Вдруг на столе зазвонил телефон, он вздрогнул — совершенно забыл об этом разговоре с Неаполем.
Теперь лицо у него было не бледное, а землисто-серое.
Все было кончено. Маленькая надежда была лишь на то, чтобы еще уехать в какую-либо страну, которая не выдает никого. Он одну такую страну знал в Южной Америке. Ясно было, что требование об его аресте уже послано в Нью-Йорк или будет послано через несколько часов, много через день или два. Уехать надо было завтра же. Он опять протянул руку к телефону, но вспомнил, что ночью никакой справки об аэропланах получить нельзя. «Денег хватит на билет, на неделю там, а дальше? Как жить? Как поладить с полицией? Нужно иметь несколько тысяч долларов... Игорный дом...»
На улице он дал шоферу адрес игорного дома — играл там три месяца тому назад. Но по дороге приказал сначала шоферу заехать на 89-ю улицу» Там остановился у ее дома, вышел и взглянул на окна. Все было темно. Он театрально послал воздушный поцелуй (впрочем, ошибся окном). Лицо у него задергалось. Шофер изумленно на него смотрел. Он снова сел и повторил адрес.
Позднее свидетели показывали, что в игорном доме он оставался недолго. Играл крупно — по их словам, проиграл больше тысячи долларов; на самом деле, он проиграл только шестьсот. Отойдя от стола, потребовал бутылку Хедсвик 1929 года, рассердился, узнав, что этой марки нет, спросил виски; выпил один за другим несколько бокалов, не прибавляя содовой воды. Подошел опять к игорному столу, поставил было с улыбкой пять долларов, точно ставил их в шутку (такие шутки были хорошо известны распорядителю клуба), затем, проиграв, сказал: «Нет, не стоит продолжать, мне нынче не везет».
Вернулся он в гостиницу во втором часу. По словам ночного швейцара, был совершенно спокоен. Ничего особенного не заметил и сонный человек в подъемной машине.
