Мятеж на "Баунти" | страница 23

На мгновенье мне показалось, что он одумался. Увы, я ошибся. Злобно сверкая глазами, он отвечал:

Писарь пытается спасти записи капитана Блая.

— Это вы подумайте о своих родных, капитан Блай! Если вы действительно думали бы о них, то не вели себя на корабле как последний негодяй! Не издевались над командой, не наказывали за малейшее…

Я пытался возразить, но он не дал мне сделать это.

— Молчите! — заорал он изо всех сил. — Или я вышибу вам мозги!

Боцман тоже попробовал утихомирить его, но из этого мало что вышло.

— Поздно, сэр, — сбавив наконец тон, сказал потом Кристиан. — Все эти проклятые недели и месяцы мы были как в аду, здесь, на корабле, под командованием такого зверя-капитана. Даже меня, своего помощника, он то и дело оскорблял, смешивал с грязью…

Убейте меня, если я понимал, что он хочет сказать, — обстановка на «Баунти» ничем не отличалась от того, что было на любом английском корабле: да, дисциплину я насаждал жесткую; да, пищу экономил, требовал повиновения. Но таковы общие правила службы на флоте.

Кристиан проявляет «милость».

Тем временем моряки, решившие отправиться со мной в почти безнадежное плавание, спорили с остающимися насчет того, что грузить на баркас. В конце концов мы получили канаты, парусину, полотно, двадцать восемь галлонов питьевой воды, полтораста фунтов хлеба, небольшое количество вина и рома, компас… Они отказались снабдить нас картами, астрономическими таблицами и секстаном[3], а также не отдали мне большую часть моих записей, так что почти все, что вы сейчас читаете, написано позднее, по памяти…

Пока шла погрузка на баркас, пока Кристиан отбирал, кого хочет отправить со мной, а кого оставить на корабле, мои руки оставались по-прежнему крепко связанными и сам я находился в кольце охраны из матросов, которые уже хватили не один глоток рома и были основательно пьяны. Не все матросы хотели остаться с Кристианом, однако он насильно удерживал их, не позволяя приближаться к баркасу, зато отправил туда всех моих офицеров. Писарю, который отплывал со мной, удалось все-таки унести кое-что из моих бумаг, но основную часть ему пришлось оставить на корабле под угрозой смерти… Сколько же злобы на меня накопилось в этих людях!

Под конец спор зашел, отпускать ли с нами корабельного плотника и его помощников: бунтовщики боялись, что мы, если доберемся до берега, сумеем быстро построить подходящее судно и на нем доплыть до Англии. Поэтому Кристиан после раздумья решил: пускай плотник отправляется с нами, а его помощники со всеми своими инструментами останутся на корабле. Потом он все же, в виде особой милости, кинул нам в ящик ручную пилу, топорик и несколько гвоздей. Один из бунтовщиков крикнул Кристиану, чтобы тот отобрал у нас компас, но он не стал этого делать.