«Я сел в повозку с жердями, сказав, что еду к святому Иоанну Сучавскому, — вспоминал старец Клеопа, — а сам направился в Ватру Молдовицей к одному слепому по имени Холера, куму Мардария, и прожил здесь несколько месяцев в чулане без окон. Я замуровал дверь, изнутри приставил лестницу, так что по ней можно было подняться на чердак, а оттуда спуститься в дом. Я жил там как в тюремном застенке. Только два человека знали обо мне. По вечерам я читал им из Священного Писания, и один из них играл мне на дудочке.
Потом я еще жил у Иоанна Молдавана, в одном курятнике. Здесь однажды ночью, в то время как я писал проповедь о смирении, кротости и долготерпении, диавол захотел убить меня.
Еще я жил некоторое время у двух стариков, Анны и Николая, а после этого ушел в лес. Два лесника, очень надежные люди, соорудили мне лачугу в лесу в Ва́ду[74] Негриле́сей. Здесь был охотничий заповедник, и друзьями моими стали медведи, волки, дикие свиньи, олени, косули. Время от времени приходил один из лесников и приносил мне немного поесть. Бог да вознаградит их любовь, ибо они много помогли мне».
Воскресение Христово в лесу
— По милости Божией я вкусил покоя. Слава Преблагому Богу! Шел Рождественский пост, ели стояли все в снегу, исполинские ели, и все сверху донизу покрыты снегом, словно белобородые старцы. Я выходил из землянки и видел мириады звездочек на снегу, знаешь, как они искрятся на снегу. Стоял мороз, а у меня теплилась лампадка, у меня были иконы. У меня была икона святого Власия, я нашел ее там спустя два года и три месяца, я забыл ее. И когда выходил ночью из землянки, окончив правило, ничего не было слышно, кроме бормотания какого-нибудь медведя, или постукивания оленя, или завывания стаи волков, там был заповедник, и нельзя было охотиться на них. И я смотрел на мириады этих звездочек, а неба увидеть не мог, между вершин елей видно было лишь несколько звезд. И я думал: «Боже, я просил у Тебя покоя, а Ты дал мне его больше, чем я просил!»
