Ни медведь, ни волк, никакой другой дикий зверь ни разу не напал на него, сколько он жил в лесах. Иногда он ел вместе с медведем по картофелине в день. Летом он все больше ел грибы и крапиву, а зимой сухари.
Он имел веру непоколебимую и говорил: «Куда бы я ни пошел, Бог со мной». Не было священника с такой большой верой в Бога, как он. Он ни шагу не делал, не испросив помощи у Бога: «Боже, помоги мне! Боже, помоги мне!»
Я исповедовался раза четыре у отца Клеопы. Когда он клал руку мне на голову, как будто это был святой с небес, такой была его рука на голове моей. Когда я его спрашивал об епитимии, он говорил: «Какую епитимию мне тебе дать? Всегда читай псалом пятидесятый, пятьдесят раз в день, и акафист Спасителю». Вот мне теперь уже почти сто лет, и я не могу долго стоять на ногах, но сижу на краешке кровати и читаю все время псалом пятидесятый и сто сорок второй и акафист Спасителю, я ведь знаю их наизусть.
Он совершал службы очень красивые и кормил весь народ. И мне казалась такой хорошей та еда монастырская, словно она пришла от Бога, такая была вкусная! Еда, приготовленная на пожертвования людей.
Он был очень, очень порядочный. Страшный был Батюшка. Для нас не было другого Батюшки лучше него. Я знал много настоятелей, но не как он. Я скажу так, отец Клеопа — да сохранит его Бог там, где он есть и как он есть, — был какой-то святой для монастыря Слатина. Не было другого такого, как он, чтобы делать Божественное. Он не говорил других слов, только о христианстве и Боге.
С ним когда разговариваешь, он говорил, что Бог наверху, и, где бы ты ни был и что бы ни делал, Он тебя видит. И я поверил в его слова. Вот я приближаюсь к ста годам и живу, и сколько знаю, читаю молитвы так, днем и ночью, Богу.
Михай Стефэноае
Митрополит Антоний Плэмэдялэ
Пустынник в общежитии[72]
После возвращения в монастырь отец Клеопа сохранил, в известной мере, свой пустыннический распорядок. Вот что пишет об этом бывший ученик Батюшки.
«У нас, — пишет где-то отец Клеопа, бывший настоятель Слатины в Молдове, — как и в других обителях нашей страны, некоторые монахи подвизаются в совершении священной непрестанной молитвы сердца, но не с теми высокими целями, чтобы, подобно нашим предшественникам, великим аскетам и исихастам, через нее достичь экстаза и чудес. Для наших монахов молитва — это совершение правила, которое было дано нам Церковью как совет, когда нам вручены были четки при пострижении в монашество, когда нам было сказано, что обязанность монаха — молиться во всякое время и на всяком месте, повторять непрерывно молитву: “Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного!” Кто произносит эту молитву, тот не попускает духу и сердцу пасть под напором искушений и соблазнов, привходящих из области мысли».
