Еще до 1990-х годов у нас было правилом каждый октябрь ездить к мощам святой Параскевы, чтобы помолиться ей и набраться душевных сил, и тогда я снова видела Яссы, город моих студенческих лет. Но в том году, когда повеял ветерок свободы, Благому Богу угодно было, чтобы мы оказались в монастырях Нямецкой округи, прежде всего в святом монастыре Сихастрия.
Дорога к этим святым местам — словно некое подобие Via sacra[5]; путешествовать по этой дороге — царский подарок для души, это высокоторжественный праздник.
Из окна скромного автобуса я любуюсь величественными горами и гигантскими вековыми деревьями, навевающими детские грезы. Молча наслаждаюсь сказочной картиной благословенной Богом осени, чарующими переливами едва уловимых оттенков красок от пылающего огнем желто-золотого до рдеющего пунцово-рубинового, которые бессильна передать и самая умелая кисть самого прославленного художника мира сего. Разве сможет кто-нибудь сравниться с Создателем? (Смею утверждать это вопреки концепции прекрасного известного французского поэта.)
Справа, позади нас, осталось другое чудо: «серебряный лес» с «медным бором», столь дорогие сердцу гениального Еминеску[6].
И весь путь до Сихастрии глаза мои восхищались, а очарованная душа вбирала в себя эту красоту и гармонию, и хотелось поделиться впечатлениями с кем-нибудь, с кем душа трепещет в унисон.
Из обрывков фраз я услышала имя, повторявшееся чаще всего: «отец Клеопа»… и просто «Батюшка».
Я навострила уши. Что-то такое мне уже доводилось слышать или читать, но остались лишь какие-то смутные воспоминания, видимо, из моих студенческих лет — тогда я была заядлой туристкой, но туристкой и только.
Говорили об отце Клеопе так благоговейно, с такой любовью и восхищением, что я стала задумываться и под конец совсем лишилась покоя; мне очень захотелось его увидеть, услышать, познакомиться с ним.
Словно прочитав мои мысли и почувствовав мое волнение и любопытство, паломница с сияющими глазами и ласковым голосом, сидевшая рядом со мной, посоветовала мне сделать все возможное, чтобы попасть в келию отца Клеопы: дожидаться его у келии, потому что Батюшка, даже если болен, как сейчас слышно, терпеть не может, чтобы люди оставались ждать, и кто знает…
Вот в воздухе повеяло прохладой, по одну сторону дороги и по другую выстроились в ряд, словно часовые, горделивые ели, и вскоре мы оказались перед большими деревянными воротами монастыря.
Экскурсовод попросил нас подождать возле автобуса, пока он будет заниматься нашим размещением, но я, обычно дисциплинированная и послушная, на этот раз изменила себе и быстро припустила вверх по дорожке, пока передо мной не вырос домик с верандой, на стенах которой висели иконы.
