Когда мы подъехали к Тыргу Нямц, на дорогу высыпало множество людей и перегородило ее. Они не хотели пропускать нас дальше. До них дошли слухи, будто нас отправляют на соляные рудники[58]. Мы вышли из автобуса и стали просить людей успокоиться, поскольку нас не везут на соляные рудники, а мы едем в монастырь Слатина, и если они захотят, то могут в воскресенье прийти к нам на службу. Тогда они успокоились и пропустили нас. В воскресенье мы увидели многих из них. Они пришли, чтобы убедиться, что нас не увезли на соляные рудники.
Отец Паисий, наш духовник, отправившись с нами в Слатину, оказал нам добрую службу, ибо каждый день к нам приходили десятки верующих. Святость его, Господь да упокоит его душу, исповедовал день и ночь, а народ, видя его великую кротость, с любовью внимал ему.
Патриарх Юстиниан выделил на наше попечение шесть мужских монастырей и два женских — Ры́шка и Ва́тра Молдовицей. Он издал письменное распоряжение, чтобы ввели в них канонический и уставный распорядок монастыря Сихастрия. Тогда мы запретили там вкушение мясной пищи, ввели служение утрени в полночь, чтение Псалтири в храме, назначили духовников из наших отцов для еженедельного исповедания монастырского братства, по чреде. Все отцы и братия придерживались общежительного чина с великой любовью, ибо научены были этому в Сихастрии».
В этот же период на отца Клеопу были возложено бремя возобновления духовной жизни в монастыре Путна. Он взял с собой много монахов из монастырей Сихастрия и Слатина, отправился в монастырь Пу́тна и ввел там тот же общежительный чин.
В монастыре Слатина отец Клеопа продолжил учить народ правой вере. Потому власти не были довольны им, и в результате его арестовали, отвели в милицейский участок в Фэлтиче́нь, как якобы саботирующего национальную экономику:
— Ты саботируешь национальную экономику. Говоришь людям, что сегодня святой Николай, а завтра Георгий, и они не выходят на работу, сидят сложа руки.
«Меня посадили в камеру, — вспоминал старец Клеопа, — в которой не на что было лечь, а пол был цементированный и горело множество электрических лампочек. Я совсем не мог уснуть. Пытался ладонями закрыть глаза от света, но это не очень помогало. Выйдя оттуда, я узнал, что они хотели, чтобы я лишился памяти и не смог больше учить народ.
Но Господь спас меня, и я пробыл там недолго. Секретарь милиции в Фэлтиченах, женщина с рыжими волосами, узнав, что меня арестовали, когда ее не было на службе несколько дней, и привели туда, заступилась за меня перед начальником и освободила меня. Она пришла ко мне и спросила, узнаю ли я ее. Я ответил, что не узнаю. Тогда она сказала, что она дочь Опинкару, очень богатого еврея.
