, и узнал, что русские разобьют немцев.
— Это невозможно, Батюшка, — отвечал ему начальник станции, — фронт у излучины Дона. Кто еще сомневается в победе?
Но кто верил, что менее чем через шесть месяцев русские будут у границ Румынии?
Весной 1944 года, в марте, поступило распоряжение верховной власти, чтобы все население фортификационной линии: монастырь Нямц — Вынэторь — Тыргу Нямц — Грашь — Блебя оставило свои дома и искало себе приют кто где сможет. Тогда многие семьи пришли в Сихастрию, со всем, что они могли в спешке погрузить на телеги, и даже из Рэдэшен пришли семьи две.
Тогда отец Клеопа принял всех со всей любовью. Одни заняли все северное здание, каким оно тогда было, без дверей и окон, а летом каждый оштукатурил комнату, в которой остановился. С внешней стороны ограды, справа, стояла постройка, сооруженная на скорую руку, — и ее заняли беженцы. Те, кто не поместился в скиту, сделали себе шалаши на Черешневой поляне.
Еду варили в больших котлах, на улице, а столовая была в хлеву, в помещении, где раньше стояли телеги, бочки и другие вещи.
Русские постоянно наступали; в апреле они были в Оглйнзь, а наши заняли фортификационную линию, о которой было упомянуто выше, — здесь русские были задержаны до августа. […]
Иеродиакон Макарий Тэнасе
Настоятель Сихастрии
Летом 1944 года отец Иоанникий слег. Он был так слаб, что не мог без посторонней помощи перевернуться на другой бок. Отец Иоиль неотступно был при нем до той самой минуты, когда старец после долгих и тяжких мучений предал Богу душу.
Погребение отца Иоанникия проходило настолько просто, что я почти не запомнил его. Мы все были ошеломлены происходящими событиями и думали: что же нас ждет впереди?
Придя немного в себя, мы, семеро братий вместе с отцом Клеопой, пошли в Грашь на уборку пшеницы. Она уже была сжата и сложена вокруг лачуги, в которой мы и приютились (дом, стоявший тут прежде, был сожжен солдатами). Весь день слышен был грохот канонады.
Как-то раз в полдень отец Клеопа вручает мне скитские печати и говорит:
— Иди к отцу Иоилю, отдай ему печати и скажи от меня, чтобы он был настоятелем, потому что я ухожу туда, откуда пришел, к овцам[34].
Я поспешил и пришел в Сихастрию засветло. Отец Иоиль как раз выходил от вечерни. Я приложился к его руке — он был единственным священником в Сихастрии в то время, — вручил ему печати и передал слова отца Клеопы.
В скиту началось большое волнение, когда распространилась весть об этом, некоторые даже ушли (отец Каллиник, отец Кассиан Фрунзэ и Антоний Олару). Тем временем пришел отец Клеопа, уже извещенный о ситуации в скиту. Он попробовал успокоить братий и сказал:
