, “Шестоднев” святого Василия Великого, жития святых и Священное Писание.
Книги я брал в библиотеках монастырей Нямц и Секу[25] и носил с собой в переметной суме, ходя с овцами по горам. А молитва моя была такая, какую назначил мне мой старец. Когда я заканчивал правило, перекусывал чем-нибудь из сумы, а потом вынимал писания святых отцов и читал, сидя возле овец до вечера. Мне были так дороги слова святых отцов, что они запечатлевались, как на воске, в моей памяти.
Однажды я встретился со святым Иоанном Иаковом[26], который был тогда библиотекарем монастыря Нямц, и он дал мне почитать книгу “Алфавит душевный”.
Затем я встречался с некоторыми пустынниками, подвизавшимися в окрестных лесах, спрашивал у них душеполезных советов и благословения и приносил им чего-нибудь съестного из овчарни.
Были и в монастыре старцы умудренные, опытные, весьма внимавшие себе, совершавшие свои послушания с умной молитвой, у которых я многому учился.
Однажды подозвал меня к себе один старец, Косма Фермуш, он толок в ступе пшеницу для кутьи, и говорит мне:
— Внучек, подойди сюда. Батюшка настоятель велел мне толочь здесь и сказал, чтобы я каждый раз, как нажму на педаль, произносил: “Господи Иисусе”, а я два раза забыл сказать.
Бедный старик, он исповедовался мне!
Тот же старец, когда впервые увидел машину в Сихастрии, это было году в 1932-м, подозвал меня к себе и говорит:
— Внучек, это конец света, конец света!..
Он никогда не видел машины. Если бы он жив был сейчас, то какой “конец света” увидел бы при стольких машинах!
Другим старцем, у которого я многому научился, был мой восприемник от Евангелия Прокл Попа[27].
Отец Вениамин Йорга испытывал великое благоговение к Божией Матери и называл Ее “Цвет незатеняемый”. Вот так у него лились слезы, когда он произносил эти слова…
По воскресеньям старики-отцы звали меня, чтобы я почитал им из аввы Арсения[28]. После чего говорили:
— Ах, внучек, вот это были настоящие монахи!
Я очень много пользы получал от смирения старцев».
* * *
Однажды мне рассказал один пастух, который пас овец с Батюшкой в Тэчунах, что как-то ночью у них потух костер, и он от этого проснулся и подумал, что Батюшке теперь не будет видно и он не сможет читать Псалтирь. Но вдруг лицо Батюшки засияло, и он стал читать при этом свете, а сам он [пастух] никому об этом не мог рассказать до сих пор.
Иоанн Александру
