Все они смотрели на земную жизнь как на подвиг постоянной, неослабной внутренней борьбы с грехом и «ветхим» греховным человеком.
Возьмем, например, некоторые воззрения на аскетизм преподобного Макария Египетского и посмотрим, как святой отец учит об аскетизме и его носителях. Преподобный Макарий Египетский всегда мыслил аскета как «воина Царя Небесного»[13], удаляющегося от суеты мира в пустынное место, где бы он мог в полном одиночестве «расслышать тихо звучащую внутреннюю музыку», — чтобы возможно было лучше познать самого себя и заняться «воссозданием нового человека»[14], каким именно был первый Адам. Вся жизнь аскета — это непрестанное, неутомимое, вечно юное стремление к созерцанию и мистическому единению с Богом. И сам преподобный Макарий был по природе мистик. Он лично испытал сладость мистических моментов, свободных от греха, легкости духа, парящего в Божественном воздухе на умных крыльях Святого Духа[15].
Труженику-аскету, по Макарию Египетскому, хочется не только взойти на небо, но и носить это небо в своем сердце; ему желательно свести это небо на землю. Аскет-подвижник хочет и жаждет не только обожения души, но и обожения тела[16]. «Как небо и землю сотворил Бог для обитания человека, так тело и душу создал Он в жилище Себе, чтобы вселиться и успокоиться в теле его, как в Своем доме, имея прекрасною невестою возлюбленную душу, сотворенную по образу Его»[17].
Вся жизненная задача аскета колоссально великая, весьма трудная и сугубо внутренняя. Эта внутренняя работа сводится преимущественно к тому, чтобы здесь еще, на земле, человеку выйти из своей ограниченной человеческой природы, «вскисшей пороками»[18], и претвориться в Божественное естество.
Так преподобный Макарий Египетский дает аскетизму внутренне-мистическое основание. Это основание для аскетизма есть высшее, неопровержимое, самое убедительное, доказывающее необходимость аскетического подвига в жизни всех верующих людей. Другие святые отцы, как, например, Ефрем Сирин, Иоанн Кассиан, оправдывают аскетизм преимущественно с догматической точки зрения, где исходным началом греха и борьбы с ним полагается догмат о падении человеческой природы.
Исидор Пелусиот, авва Дорофей, Иоанн Лествичник, не отрицая необходимости аскетизма с догматической стороны, утверждают в своих писаниях, что аскетизм необходим и психологически. Они говорят, что наша греховная природа имеет высокое стремление «возродиться», «спастись», «быть в единении с Богом». Особенно эта психологическая потребность аскетизма сильно развита у преподобного Иоанна Лествичника, который в своей «Лествице» дает самый глубокий психологический анализ греховной природы человека, ее борьбы с пороками и со страстями, вкоренившимися в самые «дух и кровь» человеческого естества. Чтобы избавиться от этой «греховной заразы», человек-подвижник сам «творит средства», для того чтобы прибегать к подвигам, к самоограничению и лишению; бичуясь, страдая, он неустанно следит за собой — как бы не дать торжества злу в себе и не сойти с избранного им пути.
