Полужизнь, полусмерть
Мы думаем спастись «как-нибудь», «мимоходом», «между
прочим», как мы делаем множество других скучных, но необходимых или полезных
дел. Или, лучше сказать, вся наша церковная и христианская жизнь нами
воспринимается как средство для некоторого душевного умиротворения, то есть, по
сути, как некоторое «снотворное», усыпляющее надоедливого червячка – нашу
беспокойную совесть, но чаще как какой-то оброк или дань, которые необходимо
выплачивать в назначенный срок, дабы иметь право на беззаботную жизнь в
остальное время. Даже распространилось в прошлом веке выражение (когда речь шла
о говении, исповеди и Причастии): «исполнить долг христианский». Исповедаться,
сподобиться Святого Причастия – долг?! Ты был голоден, умирал от истощения,
весь был в гнойных струпьях, тебя позвали в царские палаты, омыли, умастили
раны бальзамом, очистили твою одежду, напитали, угостили вином, сам царь
заботился о тебе, и ты, вышедши, сказал: «Я пошел туда, чтобы выполнить свой
долг перед царем, теперь совесть моя спокойна, и я могу с мирным сердцем опять
лазить по помойкам и валяться в грязи». Так, что ли? Нет, такой «торг», такие
«сделки» с Богом – это богохульство и святотатство. Такие «авось-небось»,
«дружба на крайний случай», «страховка на черный день» могут пройти везде, во
всех земных делах, только не в области Любви. В сфере Любви теплохладность
отвратительна. Тот, кто жаждал быть горячо любимым, встретив вместо пламенной
любви лишь некую теплотность, вместо горячих чувств – холодный, практический
расчет, скорее всего, с болью и горечью, а то и с гневом отвергнет такую
«любвишку». В деле Любви – или все, или ничего. До ревности любит дух[41].
Гость не в брачной одежде, изгнанный с пира во тьму кромешную[42],
именно тот, кто желает полакомиться у праздничного стола, но не ощущает, не
понимает всего величия и торжественности происходящего. Он пришел не за тем,
чтобы породниться с живущим в доме, не из любви к дому, не затем, чтобы стать в
нем работником, наемником или усыновиться, пришел только купить за пятак
сладкий пирожок. И мы приходим так!
…Наткнулся недавно случайно на одну «пятидесятническую» песню.
«Пятидесятники», конечно же, вложили в нее свое больное, гордостное
разгорячение, но слова эти, если произносить их со смирением, делая как можно
меньше ударение на «я» (лучше б этого «я» здесь вообще не было), слова все-таки
хорошие и близкие духу христианства:
