Дверь с той стороны [Сборник] | страница 102

— Я вам верю, все мы верим. Без этого нам не выдержать. Только нельзя ждать слишком долго. — Она доверительно улыбнулась. — Постарайтесь побыстрее.

Карачаров не хотел откровенничать, но как-то само по себе получилось, что он развел руками и сказал!

— Да вот что-то не очень вяжется…

Она наклонилась еще ближе; он даже ощутил запах духов.

— Вам не хватает знаете, чего? Женщины. Чтобы поплакать, чтобы потом устать и уснуть, ни о чем не думая. Нет, я вовсе не свихнулась на этом — я знаю, что говорю.

Она выпрямилась и пошла к выходу, ступая упруго, как Девушка. Тоже сыграла или в этот момент, может быть, ощущала себя такой?

— Вот черт, — сказал физик, чувствуя, что краснеет.

Петров выпустил струйку дыма и поглядел вслед Инне.

Когда она вышла, старик проговорил:

— Она — женщина, будьте уверены.

— Не сомневаюсь, — буркнул физик.

— Пожалуй, единственная у нас. И спятит, вот увидите. Женщина — та, кто не может без любви. К человеку, к идее, ко времени — к чему угодно. Вот насчет остальных у меня сомнение.

— Вы это преподавали школьникам? — сердито спросил Карачаров.

Петров искоса взглянул на него.

— Косность мышления, — сказал он. — Если вам, предположим, представляют человека в качестве садовника, то вы по инерции думаете, что он всю жизнь был садовником, этого хотел, этому учился. А может быть, год или два назад он исследовал вулканы где-нибудь на Ливии или в системе Антенны.

— Ага, — сказал сбитый с толку физик. — Значит, вы работали на Ливии?

— Нет. Просто я мыслю образами.

— Тогда вам надо беседовать с Истоминым.

— А вам — с доктором Серовой, — заявил Петров. — Именно этого вам хочется.

— Неужели? — спросил физик не без иронии.

— Именно.

Физик хотел вспылить, но раздумал.

— Кажется, так оно и есть, — сказал он мрачно. — Ну, и что?

Петров не ответил — он вытащил из пачки надорванную сигарету и теперь сосредоточенно заклеивал ее клочком бумаги.

Набег, думал Нарев. Просто какой-то пиратский набег. Интересно…

Он шел в инженерный пост к Рудику и посмеивался. Шел, хотя пассажирам заходить в энергодвигательный корпус не рекомендовалось — это была вежливая формула запрета.

Увидев путешественника, Рудик, кажется, удивился и несколько мгновений колебался, не указать ли гостю на дверь. Но чувство гостеприимства одержало верх, и инженер, стоически справившись с удивлением, указал Нареву на стул и достал чистый стакан.

— Сейчас, — сказал Рудик, — я вам заварю свеженького.

Они пили чай долго и серьезно, словно занимались тонкой работой. Разговаривать за чаем было удобно: в нужный момент можно было помедлить с ответом, отпив глоток и долго смакуя чай; это Нарев знал давно.